Увидел Рауда и заспешил.
— Ох, господин! — казалось, ноги в развалистых овечьих сапожках не поспевают за хозяином. — Что же вы нараспашку? Замерзнете!
— Не замерзну, — Рауд криво усмехнулся.
Забавно. Кроме легкого полушубка из нерпы, который он накинул, выходя на прогулку, и парадной волчьей дохи, зимней одежды у него не было. Даже шапки — ни одной.
— А ты что опять в рванье, как бродяга?
— Зря вы так, господин, — обиделся Фролли, поглаживая облезлую полу. — Хорошая шуба, удобная. А та, новая, больно велика, не повернуться в ней. И дышать тяжко…
Рауд помнил Фролли Фокеля седым, морщинистым, но с цепким умом, в котором умещались все хозяйственные цифры. "Это не человек, а гроссбух", — любил шутить отец.
— Вы бы пожили еще, господин, — ворчал старик, болезненно щуря глаза и шмыгая носом. — А то наезжаете, как в гости. Опять же, завтра снег, сами говорили.
— Снега я не боюсь.
— Не боитесь… Понятно, что не боитесь. А все равно — куда спешить? Кто вас там ждет…
— Ты знаешь кто, — проронил Рауд.
— Ох! Конечно… Тогда — конечно.
Старик закивал так истово, что шапка-треух съехала ему на лоб, и голова, видно, закружилась — бедняга чуть не упал. Пришлось поддержать.
— Раз зовет, надо ехать, — бормотал Фролли. — Понял, что не прав был, нужны вы ему, без вас никак. Теперь все образуется, все будет, как раньше. Глядишь, и госпожа вернется, и молодой господин…
Рауд промолчал.
Он бы с радостью остался в Даниш-хузе еще на неделю. Но выезжать следовало завтра — иначе не успеет перехватить принцессу в Лейре.
— Папа!
Вильда, статная, красивая еще женщина, подошла скорым шагом и сунула Фролли трость.
— Простите, господин, — она коротко поклонилась Рауду. — Папа, идем.
Муж и старшие дети Вильды служили при усадьбе, сама она числилась в доме кастеляншей, но давно управляла всем поместьем вместо отца, и Рауд платил ей, как должно. Даниш-хуз невелик, удален от столицы, дела здесь решались по-семейному.
— На перекладных поедете, господин? — Фролли не дал себя увести. — Послать на станцию, чтобы вам придержали хороших лошадей?
Старый управляющий искренне верил, что до сих пор распоряжается в Даниш-хузе.
— Не нужно. Поеду по зимнику, на своих. Иначе придется расчищать дорогу всей компании.
Рауд поморщился, давая понять, что разговор ему неприятен.
Но старик не отставал:
— Так, может, мамок запрячь?
— Зачем? У меня один сундук.
— Негоже это, — Фролли сокрушенно вздохнул. — Отец ваш, бывало, по зимнему времени одних шуб с собой возил не меньше дюжины. Не от холода, само собой… для поддержания реноме!
Рауду это надоело. Он взглянул на Вильду, и та твердо взяла отца под руку.