Ногой закрываю за нами дверь, запираю на замок. И когда кладу Доминику на кровать, ее прорывает.
— Ты, — кричит она, отползая на противоположный конец, — ты совсем не отвечаешь за свои слова, да, Тимур? Ты же сам сказал, что будешь ждать, пока я тебя не захочу, а что теперь?
— Ничего, — пожимаю плечами, падаю на постель и подгребаю строптивую жену под себя. Приходится для этого ловить ее за щиколотку. — Я и жду. Спать — еще не значит трахаться, Доминика, тебе как замужней женщине стыдно такого не знать.
Она замирает, а я обнимаю ее и зарываюсь лицом в до боли знакомо пахнущие волосы. Шелковый топ пижамки под руками, шелковые шортики под моей ногой, которой я для надежности прижал свою маленькую, хрупкую жену. И шелковые волосы, которыми я готов дышать до утра.
Я знаю, что легко не будет. Ни засыпать, ни просыпаться. Я хочу ее, хочу до ломоты в паху и до болезненного звона, но еще больше я хочу обнять ее и проспать всю ночь, чувствуя, как грудь щекочет ее теплое дыхание. И как она прижимает ко мне маленькую теплую ладошку.
— Я два с половиной года об этом мечтал Доминика, — говорю ей в затылок, — и тебе легче меня убить, чем прогнать.
Она молчит, но и не отбивается. И тогда я нахожу ее ушко и шепчу:
— Я тебя люблю, Доминика. Как умею, так и люблю.
Мне снился очень хороший сон, я не помню, о чем, помню только свои ощущения. И когда открываю глаза, они никуда не деваются, потому что мои руки обнимают талию Тимура, а сама я прижимаюсь щекой к его груди.
Первая мысль — отпрянуть, отползти, но понимаю, что это невозможно. Меня крепко обвивают руки Тимура, а сверху придавливает его нога. В живот упирается утреннее мужское желание, и стоит начать шевелиться, Тимур проснется, а дальше… Я слишком хорошо знаю, что будет дальше.
Мы уже это проходили, и секс — последнее, что способно сблизить двух людей, находящихся настолько далеко друг от друга. А вот просыпаться так мне нравится…
Расцепляю руки, осторожно веду ладонью по плечу Тимура и кладу ему на грудь. Пока он спит, можно его рассмотреть и потрогать. Я старалась не делать этого открыто на пляже, а в доме он всегда ходит в футболке.
Мне не показалось, он действительно стал шире в плечах. Грудная клетка тоже раздалась, и у меня не получается сцепить руки за его спиной так легко, как прежде. Мышцы стали рельефнее и тверже — значит, он говорил правду, что очень много проводил времени в тренажерном зале. Для вип-заключенных доступны и не такие блага, Алекс мне много чего рассказывал…
Тимур мерно дышит, утыкаюсь в него носом и поглаживаю вздымающуюся подо мной грудь подушечками пальцев. Близость его тела начинает пробуждать во мне давно забытые ощущения, его объятия навевают мысли, которые я все это время успешно гнала прочь.