Опять этот Рубан, ну что ж он у меня из головы не идет, а? Но Доминика, кажется, не замечает.
— Правильно, Тимур, — ее глаза в темноте сверкают как лунная дорожка на волнах, — если мы одно целое, то, когда тебе больно, мне тоже больно. А когда я режу палец, у тебя течет кровь. Но ведь у нас не так?
Молчу. Да, не так. Я давлю, не заботясь о ее чувствах, и это приходится признать.
— Потому что я знаю, что потом будет все хорошо, — выдаю сдавленно, и она отодвигается.
— Я теперь понимаю, что не должна была рожать Польку без твоего согласия, — говорит из темноты Доминика. — Особенно, когда узнала о твоей семье. Но я за столько лет свыклась с мыслью, что у меня есть ты, а ты не захотел быть со мной. И я подумала, что, если у меня будет свой Тим Талер, мне не будет так одиноко.
Сердце будто выжимают внутри, так больно. Моя маленькая брошенная девочка, она не обвиняет меня, просто рассказывает. А мне хочется встать и с ноги зарядить в челюсть самовлюбленному мудаку Тиму Талеру.
Я ее оставил одну, трахал Кристину, других баб, малодушно оправдываясь, что каждый месяц перевожу Доминике деньги. Пока они все не пришли обратно.
— Я много думала об этом, и знаешь, что самое интересное, Тимур? Если бы Саркис тогда не заманил меня на аукцион, возможно, мы бы не встретились. Все так совпало — ты пришел в клуб, я увидела тебя, случайно услышала, что ты купил новую машину. И когда пряталась, намеренно искала твой «Майбах».
— Меня это сразу насторожило, — киваю, — только я решил, что тебя ко мне подослали.
Доминика тихонько хмыкает. Мне хочется ее обнять, посадить на колени, уткнуться в пахнущую шею и волосы. Кажется, кто-то перестает себя контролировать…
— Я тогда узнала другого Тимура, — говорит моя девочка, — мужчину. И полюбила уже по-другому, по-настоящему.
Дышу через раз. Она не скажет, что я растоптал эти чувства и по ней самой прошелся катком, она слишком деликатна для такого.
— Мне тогда казалось все сказкой — я живу с тобой, у тебя, а ты меня даже немного любишь… И только когда осталась одна, беременная, поняла, насколько реальность отличается от сказки. В мечтах я представляла ребенка как куклу — вот я ее взяла, покормила, нарядила, наигралась и положила обратно. Я не думала, что ребенок не игрушка. Что дети болеют, не дают спать, забирают все внимание, силы и время.
— Ты очень хорошая мама, Ника, — спешу ее заверить, но она мотает головой.
— Я не о том, Тимур. Я допустила ошибку, навязав тебе себя и дочь. Я попыталась ее исправить, потому и вышла замуж, а не тебе назло. Ты как-то сказал, что я больна тобой, и был абсолютно прав. Я была больна и всего лишь хотела излечиться.