— Мне не нужно уходить от тебя, Тим, — говорит Доминика. — Мне нужно прийти к себе.
И снова я ее понимаю. Сам в шоке. А она продолжает.
— Мы можем жить вместе как жили. Как соседи, как друзья. Дети тебя любят. Только дай мне возможность самой выбрать, быть с тобой или нет.
— Ты меня разлюбила, Ника? — поворачиваю голову. Вижу только силуэт, но этот силуэт невольно вздрагивает.
Доминика долго молчит, я уже на дерьмо исхожу. Отвечает, наконец.
— Не знаю.
И что? Мне теперь поблагодарить за правду? Или сделать вид, что не расслышал? Но она поправляется.
— Я не знаю, Тим. Мне все труднее сопротивляться, но это желание, а не любовь. Я тебя точно хочу, а вот люблю или нет, не знаю.
Теперь молчу я. Очень четко понимаю, чего хочется больше всего — никуда ее не отпускать, закрыть в этом доме и затрахать до Северного сияния в глазах. А лучше до беременности. С тремя детьми она уж точно никуда от меня не денется.
Но не надо читать умные книги, чтобы понять: любые попытки привязать Нику будут самым верным способом ее от себя отвернуть.
Вспоминаю, что говорили мои аудиторы по рубановскому ресторану. Они хвалили креативно и грамотно проведенную рекламную кампанию. Которой занималась Доминика, об этом я недавно совсем случайно узнал.
Она талантливая, моя девочка, она хочет учиться, я даже знаю, какие учебные заведения Ника выбрала. И третий ребенок перечеркнет все ее мечты. Хотя, мне обещали сына…
Я не стану больше давить на нее, клянусь, я сделаю так, как она хочет
Но я буду полным дураком, если не воспользуюсь полученным сегодня признанием. Протягиваю в темноту руку.
— Хорошо, Доминика, я отойду в сторону, я отпущу тебя. Но только если ты отпустишь свои желания. Будь сегодня со мной, ни о чем не думай, просто проведи со мной эту ночь. Если ты этого хочешь…
В руку ложится узкая ладонь. Тяну к себе, и моя девочка скользит ко мне на колени. Такая сладкая, такая желанная.
Нахожу ее рот, вламываюсь языком, и мы вдвоем стонем от возбуждения, пронзающего обоих раскаленными штырями.
Она дрожит, стягивая с меня футболку — о том, чтобы идти в спальню, не может быть и речи.
Я соскучился, хочу ее дико, безумно. У нас всегда был не просто улетный секс, а феерический. Но сейчас все ощущается особенно остро.
Я держал слово и даже не потому, что боялся нарушить обещание. Но после того, как я понял, что значит заниматься любовью, заниматься сексом мне не вставляет. И я знал, что моя Ника вернется ко мне.
На долгие прелюдии не хватает выдержки, врываюсь в нее, и она кричит, как тогда на складе, в ее первый раз.