— Я старая душа. Мне нравятся исторические романы, музыка десятилетней давности и все винтажное.
— Но ты занимаешься информационными технологиями.
— Старая душа с футуристическим мышлением.
Уголки его губ изгибаются в улыбке, прежде чем она распространяется по всему его лицу.
— Мне это нравится.
У меня перехватывает дыхание, и требуется несколько попыток, чтобы проглотить. Услышав, как он говорит, что ему это нравится, и при этом улыбается, я думаю, что, возможно, я ему нравлюсь.
А это просто глупо.
Если Нокс что-то и доказал до сих пор, так это то, что все, что, между нами, носит исключительно сексуальный характер, так что мне лучше убить этот маленький голосок, шепчущий внутри.
— Какая твоя любимая группа? — спрашивает он.
— У меня ее нет.
— Да ладно, у всех есть.
— Guns N' Roses, наверное. Они заставляют меня чувствовать себя сильной.
— Ты имеешь в виду их музыку.
— В чем разница?
Он с бесстрастным лицом говорит:
— Есть одна. Это их музыка, а не мужчины в группе.
— Логики в этом нет, но все равно.
Мы продолжаем есть в тишине, слушая музыку и украдкой поглядывая друг на друга. Или я, во всяком случае. Нокс открыто наблюдает за мной, периодически сужая глаза и поджав губы, будто он чего-то не одобряет.
— Что? — спрашиваю я, когда он продолжает это делать.
— Я хочу увидеть твои настоящие глаза.
— Ч-что?
— Голубые. И даже не смей говорить, что они настоящие. Без очков они выглядят как подделка.
— Я... не могу.
— Почему? Я уже знаю твое настоящее имя и как ты выглядишь.
— Просто... нет.
— Почему?
— Потому что... мне это не нравится. Так же, как тебе не нравится смотреть мне в глаза во время секса. Ты видишь, что я спрашиваю об этом?
— Кто тебе сказал, что мне не нравится смотреть тебе в глаза?
— Ну, ты всегда трахал меня или касался сзади. Разве этого недостаточно?
— Я предпочитаю эту позу.
— А я предпочитаю иметь такой цвет глаз.
Мышцы на его челюсти напрягаются, и я ожидаю, что он станет настаивать, но он делает нечто совершенно иное.
Его голос понижается, когда он говорит.
— Мне не нравится трахаться спереди. Это заставляет меня чувствовать себя менее контролируемым и возвращает темные тени из прошлого, которое я предпочитаю держать похороненными.
Я внезапно осознаю напряжение, плавающее, между нами, словно он вызвал его, и его единственная цель задушить нас обоих.
— Какое прошлое? — спрашиваю я невнятно.
Он медленно качает головой.
— Ты не можешь спрашивать об этом, когда скрываешь свое.
— Я рассказала тебе о своей маме.
— Она не та, от кого ты прячешься, так что это не считается.
Я поджимаю губы и набрасываюсь на еще один кусок пиццы.