Он просто опирается на свои ладони, наблюдая за мной с ухмылкой. Вот мудак.
— Так я и думал.
— Я хочу вернуть свою подвеску с бабочкой, — бурчу я ни с того ни с сего.
Он все еще ухмыляется, и я обдумываю лучший способ стереть ее с его лица, кроме очевидного варианта — убийства.
— Почему ты думаешь, что она у меня?
— Ты упомянул о ней на днях, значит, она у тебя.
— Возможно, если ты покажешь мне свои настоящие глаза.
— Не покажу.
— Тогда у меня ее нет.
— Нокс! Эта бабочка важна для меня.
— Видимо, недостаточно, потому что ты отказываешься идти на компромисс.
Но это не компромисс. Он требует увидеть часть меня, которая сделает меня уязвимой, и я отказываюсь играть в эту игру.
— Ты всегда такой кретин или только со мной?
— Понемногу и то, и другое.
Его ухмылка расширяется.
— Я ненавижу тебя сейчас.
— У нас есть все время в мире, так что я докажу тебе обратное.
— Нет, у нас нет времени.
— Конечно, есть. — его голос падает, когда он произносит слова, от которых я дрожу: — Я даже близко не закончил с тобой, красавица.
Глава 20
Нокс
— Ты уверена, что только нарезаешь картофель, а не убиваешь его?
Анастасия смотрит на меня из-за кухонной стойки, между ее бровями образовалась тонкая хмурая складка.
Она одета в толстовку, которая едва доходит до середины бедра, и постоянно показывает мне свои кружевные трусики каждый раз, когда наклоняется или тянется вверх.
Нет нужды говорить, что мой член вечно дергается от этого вида. Это одна из причин, по которой я согласился позволить ей помочь мне приготовить ужин несмотря на то, что она абсолютно беспомощна, когда дело доходит до готовки.
Однако она относится к этому серьезно. Слишком серьезно, учитывая сосредоточенность, написанную на ее нежном лице, подчеркнутую светом с потолка.
— Я режу, — говорит она совершенно серьезно, указывая ножом на картофель.
— По-моему, они выглядят убитыми.
— Но я делала это медленно, как ты мне говорил.
— Это все равно неправильно.
Ее плечи ссутулились, будто она провалила что-то грандиозное.
— Неважно. Ты сделаешь это.
— Давай сделаем это вместе.
— Как...
Я обхватываю ее сзади, и она замирает, а слово, которое она собиралась сказать, так и остаётся висеть в воздухе, между нами.
Она вздрагивает всем телом, и я не могу не вдохнуть глубоко ее аромат цветов апельсина, смешанный с ее тонким природным запахом.
Все в ней нежное. Будь то ее миниатюрные черты лица, маленькая фигура или ее бледная кожа, на которой могут появиться синяки от одного прикосновения большого пальца.
По какой-то причине ее мягкость всегда притягивает первобытную часть меня, ту часть, которой нужно требовать ее каждую секунду дня, а затем повторять это снова и снова.