Никакого ответа.
— Гастек? Ты меня понял?
— Конечно, — пробормотал он.
— Чероки установили на горе защитные обереги. Если мы доберемся до столбов у дороги, то будем в безопасности.
— Ты уже говорила это.
— Я просто напоминаю.
Ничего хорошего из этого точно не выйдет.
Я поставила флягу на землю и потянула за шнурок, скрепляющий подсумок. Он открылся и превратился в квадрат кожи на моей ладони. Внутри лежали шесть рунных камней, выточенных из кости, и горсть побитых серебряных монет: две с изображением меча и молота и четыре с вороном викинга.
Я бросила руны в чашу. Они звонко стукались, скатываясь по каменным бортам. Мне потребовалась секунда, чтобы отвинтить крышку фляги. Эль залил руны жидким янтарем. Поплыл аромат ячменного солода и можжевельника. Туман зашипел, как потревоженная змея.
— Терпение, Хакон. Терпение.
Я вылила остатки эля и меда, перемешала их веткой. Магия распространилась от рун в мед и эль. Я протянула руку и вынула руны, все, кроме двух: руны связывания врагов и руны, предотвращающей кражу.
Туман уже почти повис надо мной.
Глубоко вздохнув, я схватила оленя за голову и подвинула ее над чашей. Влажные карие глаза глядели на меня.
— Мне так жаль.
Я вытащила метательный нож и одним быстрым движением перерезала животному горло. Кровь хлынула в таз, горячая и алая. Пришлось держать его голову, пока она не остановилась. Чаша была заполнена на треть. Я отступила назад и подняла монеты в руке. Они звякнули, искрясь магией.
— Я призываю тебя, Хакон. Выйди из могилы. Отведай кровавого эля.
Магия пульсировала по поляне, ледяная и шокирующе мощная. Она пронзила мою кожу, пробив себе путь до самых костей. Я отшатнулась. Паника поднялась во мне, как огромная черная волна. Все мои инстинкты кричали: «Беги! Беги так быстро, как только можешь».
Пришлось стиснуть зубы.
В воздухе стоял запах прелой, разлагающейся плоти. На языке образовался тошнотворно сладкий налет.
Туман сгустился с жутким стоном, и к камню вышло существо. Толстый плащ из полусгнившего меха свисал с его плеч, прикрывая броню, которая охватывала его от локтя и до колена. Мех истончился до длинных перьевых прядей, измазанных грязью. Длинные бесцветные волосы в беспорядке спадали с его головы. Его кожа была синей, как при аргирозе.
Драуг опустился к чаше, окунул голову и стал лакать жидкость, как собака. Смерть высосала из его плоти все мягкие ткани. Его лицо представляло собой кожистую маску морщин, нос был неправильной формы, а губы иссохли, обнажив рот, полный длинных вампирических зубов. Его глаза были ужасны: бледно-зеленые и абсолютно твердые, словно сделанные из матового стекла. Ни радужки, ни зрачка, ничего. Просто два мертвых глаза за непрозрачной зеленой мембраной.