- Джорджия! - произнес этот тип тоном, от которого у Джека кровь в жилах застыла.
Одним этим словом папочка и поздоровался вроде, и выразил свое высочайшее недовольство и угрозу. Глупо, но Джек почему-то тотчас же напрягся и сжал кулаки.
- Джорджия! Почему ты мне вчера не показала дневник?
Девушка остановилась буквально в футе от отца. Вот уж чего Джек ни за что бы не сделал - всегда предпочитал держаться вне досягаемости чьих бы то ни было кулаков. Джорджия не ответила, и отец, оторвавшись от машины, шагнул к ней.
- Так почему, Джорджия? Девушка, не поднимая глаз, ответила так тихо, что Джеку пришлось напрячь слух:
- Тебя не было дома.
- Ты знала, что я задержусь на работе. Почему же не оставила дневник на столе, как я распорядился?
- Я.., извини, папа. - Она вскинула было голову, но тотчас же снова ее уронила. - Я.., я просто забыла.
- Ты забыла?
Она молча кивнула.
- Что ж, зато я не забыл. И к твоему сведению, матрас - неудачное место для тайника. Первым делом я заглянул именно туда.
Из его голоса буквально сочилось презрение, и Джорджия вздрогнула, как от пощечины.
- Джорджия, ты не получила высший балл! - В этих словах прозвучал приговор. - Да еще по химии! Черт возьми, и как ты с такими оценками поступишь в приличный университет?
Джек ушам своим не верил: предок Джорджии так расстроился из-за оценки, о которой он не смеет и мечтать. Свихнулся, что ли?
- Прости, папа, я...
- "Прости, папа"! - зло передразнил отец. - Если в твоем дневнике появится еще одна подобная отметка, клянусь, я... - Он все же остановился.
Не высказанная, эта угроза показалась, однако, Джеку куда более зловещей, чем красноречивые тирады, которыми его самого регулярно угощал приемный отец. Он лишь головой тихонько покачал, прежде чем забраться в машину. Но старикан не унимался - все отчитывал дочь, - и Джек поневоле прислушивался.
- Джорджия, возьмись за ум! Что с тобой будет, если не поступишь в университет? Тогда уж точно замуж не выйдешь. Взгляни в зеркало - ну кто на тебя позарится? Я не позволю, чтобы ты до конца жизни сидела на моей шее.
Джорджия молча слушала, печально понурив голову. А Джек, наоборот, все больше заводился с каждым словом этого зануды. До конца не осознав, что именно собирается сделать, он решительно прошагал к Джорджии, обнял се, не говоря ни слова, за плечо и нежно отвел в сторонку, а сам как щит встал напротив ее отца.
Тот, кричавший на дочь сверху вниз, теперь вынужден был запрокинуть голову, чтобы взглянуть на Джека. Какое-то мгновение оба напряженно молчали.