— Есть одна идея. Помнишь… хотя нет, не помнишь. В одной из схваток с кукловодом он открывал портал в сплошную тьму, из которой лезли щупальца. Возможно, это порождения той самой тьмы, изначальной. Духи Голода, без собственной воли и стремлений. Что нам вообще об этом известно? — спросил я, телепортировавшись вместе с напарником сразу на второй этаж.
— Ты предупреждай хоть! — охнул Михаил, едва удержавшись на ногах. — Блин, никогда к этому не привыкну.
— Да ладно тебе. Так что за наводнение призраков? И что за обратная волна? — спросил я.
— Каждый день, за час до полудня, от центра Москвы в стороны расходится туман. Добирается до самых окраин, а может, и дальше — просто наши зонды не видят, — пожал плечами Михаил. — В этом мареве толпы призраков пожирают все живое. Самый пик этого звездеца наступает в двенадцать. Как сейчас — когда все темнеет и дальше собственных рук ничего не разберешь. Но самая жесть — около часа, когда призраки стекаются обратно, вместе с одержимыми и новыми силами.
— Плохо. Значит, в это время на улицу обычным людям лучше не соваться. Готовься, сейчас прыгнем, — сказал я, разглядев на лестнице завал, тянущийся на весь пролет. Дождался, когда боксер вздохнет, и в несколько прыжков перенес нас на шестой этаж.
Но стоило приземлиться, как раздался грохот и нас ослепила вспышка света. Волна горячего воздуха обожгла кожу, и я инстинктивно зажмурился. А когда открыл глаза увидел едва заметное голубое свечение — Михаил прикрыл нас обоих своим полем неуязвимости. И, судя по множеству зависших в воздухе осколков, сделал это как раз вовремя.
— Спасибо, — поблагодарил я, когда осколки осыпались на землю.
— Отдаю долги, — хмыкнул боксер, проходя вперед. — Похоже, ребята здесь нехило обустроились. Если повезет, даже выжили. Ловушки-то не сработали.
— ЭЙ! Если есть кто — мы свои! Идем вверх! — крикнул я и теперь телепортировался только вместе с включенным щитом Михаила. Никто нам не ответил, а на десятом стало понятно — не повезло.
Скрюченный труп солдата до сих пор сжимал в одеревеневших руках автомат, зажав спусковой крючок. Загнанный в угол, он отполз к противоположной стене от снесенных взрывом дверей. Похоже, до последней секунды он вел огонь на поражение, его рот так и не закрылся после жуткого крика.
— Суки, — тяжело выдохнул Михаил, закрывая остекленевшие глаза бойца. — Спи, солдат. Ты сражался до последнего.
— И забрал с собой не одну тварь, — уважительно кивнул я. Большая часть стены напротив погибшего спеца была забрызгана кровью и покорежена выстрелами. Судя по крови — он дорого продал свою жизнь. Возможно, даже отправил на воскрешение бессмертного.