А потом я ощутила, как талию стискивают его руки. Сквозь тонкую ткань белого платья легко проникал жар его ладоней, отзывающийся в теле мгновенным горячим откликом. Он сжимал меня аккуратно, но сильно, вдавливая пальцы, притягивая к себе… и я уже чувствовала его мощную грудную клетку, прижавшуюся к моему телу, его живот, касающийся моего живота…
Под повязкой-паутиной вспыхнули разноцветные круги. Если бы глаза были открыты, перед ними бы потемнело.
А затем внезапно веревки, стягивающие руки и ноги, пришли в движение. Я тихо вскрикнула, не понимая, что происходит. Но в тот же миг губы Айша стали опускаться с шеи еще ниже, а его ладони оглушительно медленно двинулись вверх по ребрам, поглаживая, выбивая из груди остатки дыхания. И замерли на кромке платья, одним неторопливым движением опустив мягкий лиф и обнажив грудь.
Я едва успела ощутить прохладу окружающего воздуха, судорожно вдыхая, как один сосок накрыли раскаленные губы, а второй мягко сжали пальцы.
Из горла вырвался тихий крик, превратившийся в отрывистый и жалкий хрип. Тысячи иголочек словно начали покалывать кожу изнутри, царапая крыльями огненных мотыльков.
Я потеряла связь с реальностью.
Контраст прохладного воздуха и горячих губ оказался нестерпимо приятным. Мне было стыдно, но отказаться от подобного было невозможно.
О том, что меня там пугало еще секунду назад, я забыла почти мгновенно. В ту же секунду, как Айш слегка сжал зубы, одновременно стискивая в пальцах твердую вершинку.
Позвоночник словно прострелило волной: удар по нервам и сладкое касание языка следом. Мягкая ладонь, скользящая по груди, легким трением погружающая в патоку оцепенения, отрывистого дыхания, жадных всхлипов. И тихий мужской голос, перекатывающийся на границе слышимости, ласкающий хриплыми, таинственно-шипящими нотами:
– Эвиссаэш ильяни шей…
Что это значит? Проклятье, что?!
Мозг едва не взорвался от необходимости понять. Словно это было нечто невообразимо важное.
Может, так показалось мне лишь потому, что это была первая фраза, услышанная мной от Великого Айша. Фраза, отличная от холодного слова «согласен», которое он произнес, приняв меня в качестве новой алы. Как вещь или подношение.
А может, я решила, что это важно, потому что от мягкого шелеста его голоса, произнесшего часть моего имени «Эвисса», у меня внутри словно начали расти огненные цветы.
– Как ты сладко пахнешь, – бархатным, грудным голосом добавил мужчина, перейдя на нормальный язык, и от очередной его легко брошенной фразы меня, как проливным дождем, накрыло всплеском жара.