Впрочем, сейчас моя персона мало интересовала местных — они окружили вновьприбывшую повозку с продовольствием и закупоренными бочками. Судя по одобрительным возгласам, выпивка приезжала в лагерь нечасто. Я хмыкнула, схватила короткую и крепкую стрелу, попыталась приноровить её в специальный паз. Покрутила так и эдак, осваивая новый для себя вид оружия. «Я ревную» — сообщил Каас из-под накидки. Карнеум за спиной согласно промолчал.
— Арбалет, — вслух пояснил Тать, подперев спиной телегу. — Привезли из Тимберии. По точности превосходит даже Карнеум, но проигрывает в скорости. Зато обучение короткое — солдаты быстро осваивают такую стрельбу, не то, что из лука, — он тоже схватил один образец, прицелился. — Мы заказали ещё увеличенные варианты для осадных машин и метания снарядов по площади.
— Думаете, сражения будут масштабными? — я всё-таки вернула арбалет на место и спрыгнула.
Снежное облачко взметнулось и смешалось с туманом.
— А это не наше дело — думать, ясно? — оскалился Тать. — Наше дело понятное: бей врага, сражайся за свободу, умирай, если придётся. Думать до войны надо было. На Полуострове Змеи сейчас так — коль приехал, будь любезен действовать, а не размышлять.
Я отряхнула ладони, поправила кожух с Каасом на бедре, чтоб не обижался. И снова взглянула на тренировочное поле, где крепкие мужские тела разгоняли туман.
— Ты поведёшь этих парней в Астрайт? — я кивнула на наказанных бойцов, что сейчас взбирались по тросам на высокую стену.
Парни пыхтели от натуги, но приободрились, заметив меня.
А я снова смутилась. Почему все так радуются при моём появлении? Как я могла помочь этим людям? Что я могла им дать, кроме надежды? Живым, дышащим, с идеями и планами? Они горели свободой, светились изнутри в промозглом военном лагере. Лучшая жизнь была им как маяк, как путеводная звезда, а я оказалась живым олицетворением этой жизни. Как будто один мой вид обещал спасение и победу.
Тать помолчал немного, словно тоже думал о чём-то подобном. Достал свой портсигар с табачными пластинами. Закинул одну в рот, пожевал.
— Я из Кроуница не выезжаю, ясно? — сказал строго, но с обидой. — Тут пока нужен, за парнями досматривать. Да и за улицами города — тоже. За всем догляд нужен. Один я знаю, кто как послужить Ордену может. Рано мне помирать пока.
«То есть, вы их всех на смерть отсылаете?» — хотела спросить я, но за шатром послышался стук копыт, и мы развернулись.
— Юна Горст, — невысокий мужичок, в тулупе и с торчащими красными ушами спрыгнул с капрана и резво схватил мою руку, затряс. — Приятно. Я — Проней, смотритель местный.