— Мон, я не буду танцевать, — терпеливо выдохнула я. — Ни в бестиатриуме, ни где-либо ещё.
— Так и знал, — победно заключил он и улыбнулся, погладил пухлой ладонью ёжик волос. — Поэтому хотел вручить на празднике, как Куиджи, но… Вот. Это тебе, Юна.
Монтгомери протянул небольшой футляр из бежевого шёлка и сдавленно икнул.
— Спасибо, — спешно поблагодарила я и сразу же сунула любопытный нос в коробочку.
Внутри лежала идеальная бусина. Изящное и нежное украшение для истинной леди, с которой наверняка меня можно было сегодня перепутать. Но я не была леди. И никогда не носила ничего подобного. Поэтому не знала, как отреагировать. Прошла минута, другая, а я так и стояла, всматриваясь в переливчатый перламутр. Мне ещё никто не делал подарков вот так, из рук в руки, и сейчас я вдруг осознала, что принимать их — не так уж и просто. По крайней мере, у меня совершенно не было опыта.
— Тебе не нравится, — погрустнел Мон. Он почесал замёрзшее ухо, спрятал руки в карманы накидки. — Я просто не знал, что нужно дарить девушкам. А ты вообще… не совсем девушка!
Нежно-розовая горошина размером с бруснику сияла даже ярче окружающего снега. Я аккуратно поддела бусину, и она потянула за собой тонкую золотистую цепочку.
Мимо прошагал недовольный поварёнок с огромным подносом ароматного печенья, и я едва не выронила подарок — поймала ожерелье буквально у самого сугроба. Со стороны площади заголосили восславления, захохотали студенты.
— То есть, конечно же, ты девушка! — как-то яростно оправдался Мон, будто злился на студентов или на самого себя. — Просто я знал, что ты не любишь всё эти женские штучки, но всё равно… — он облизал губы.
— Мне нравится, — прервала я смущённую речь. — Похожа на крохотную луну. Такая… ровная. И красивая.
— Правда? — вытаращил глаза друг.
— Клянусь, — ни капли не солгала я. — Можно надену её прямо сейчас?
— Ты хочешь?… — глаза его забегали, оглядели дорожки, ёлки, мелькающих на ступенях студентов, но остановились на мне. — Да, конечно! — обрадовался Монтгомери. — Мне будет приятно, если наденешь.
— Поможешь мне? — протянула я украшение, и он попятился, будто в руках у меня был коготь икша, а не его собственный подарок.
Но потом осмелел, подул на ладони, бережно взял подвеску.
Я развернулась, скинула капюшон. Волосы Фидерика подняла мне в высокую причёску, поэтому дополнительно придерживать их не потребовалось — только расстегнуть ворот накидки, освобождая шею.
Прохладная горошина легла между ключицами, и я обхватила её, придерживая, чтобы она снова не попыталась утопиться в сугробе.