— Такое ощущение, что мы в тюрьме, — возмутилась Сирена. — Когда-нибудь настанет в моей жизни период, когда я сама смогу решать, что буду делать?!
— Не думаю, что в Зандагате так хорошо кормят. — Я потянулась за ещё тёплой булочкой. — И вряд ли вообще выпускают, даже с разрешения магистров.
Упоминание о самой страшной тюрьме Квертинда вернуло меня к воспоминаниям о матери. Может, удастся выяснить что-нибудь о ней в академии?
— У вас не занято?
Высокая девушка села за наш столик. Её волосы, ресницы, брови были абсолютно белыми, как одна выделяющаяся прядь моих волос. От этого она выглядела как-то трагично, к тому же, совсем не улыбалась.
— Меня зовут Ванда Ностра, — представилась студентка. — Я первокурсница.
Мы по очереди представились, чувствуя неловкость в её присутствии. Сирена улыбалась во весь рот и пыталась шутить в своей манере, но Ванда Ностра поглощала еду, не реагируя на попытки завязать разговор.
— Она странная, — шепнула мне Фиди. — Приехала уже давно. Всё время ходит одна и говорит невпопад.
— Ваш ментор ещё не забрал вас отсюда? — неожиданно подала голос Ванда.
Я уже приготовилась к гневной тираде Сирены о свободе молодых аристократок от гнёта их менторов, но глаза Ванды под белыми ресницами смотрели прямо на меня. Я замешкалась.
— Это у меня есть ментор, — вмешалась Сирена. — И, надеюсь, она не заберёт меня отсюда.
— Мне очень жаль вас, — странная девушка повернулась к Сирене. — А вы не подскажете, сколько времени?
Это было необычно, потому что Сирена Эстель вызывала, скорее, зависть, чем жалость. А уж жалеть о том, что ментор не заберет её из академии, было совсем неуместно.
— У меня нет часов, — растерянно ответила Сирена. — Часы есть у Юны.
— Половина одиннадцатого утра, — я взглянула на стрелки.
— Нет, я имела в виду до совета консульства. — Она продолжала смотреть на Сирену.
Мы переглянулись. Видимо, Ванда приняла леди Эстель за работницу консульства, которую я видела в Нуотолинисе. Вряд ли Сирена будет стоять у входа и сообщать визитерам время, оставшееся до совета. Это работа не для неё. Если, конечно, она вообще собиралась когда-нибудь работать.
— Больная какая-то, — одними губами поделилась со мной сочувствием и одновременно возмущением Сирена.
Неловкость прервала Фиди.
— Магистр Риин! — вскочила она. — Он идёт!
Пожилой мужчина приближался к выходу из столовой, где мы его и догнали. Он выглядел, как самый магический маг из всех, которых я могла себе только представить. Его лысая голова была вся исписана по кругу мелкими письменами на неизвестном языке, серая длинная мантия волочилась по полу, в руках он держал толстую книгу. На шее магистра висел инкрустированный тиаль с большим прозрачным, как слеза, камнем на пробке и тремя переплетёнными кольцами внутри.