Так вот, Сокол ему: бросай, мол, жену. А Харон ни в какую. Отвезу, говорит, в райцентр к доктору, мало ли, вдруг он ее вылечит.
Сокол ему: зачем, мол, она тебе такая нужна? Все, говорит, и мир новый вокруг, и жена у тебя новая будет. А Харон: люблю, говорит, ее. И жена ж моя, как я ее брошу. Это же не пуговица какая, или там ложка с дыркой.
Полчаса Сокол его уговаривал, а потом плюнул. Едь, говорит, на запад, километров шестьдесят, там поселок Десятинка. Доедешь — найду я тебе знахаря, который бабе твоей поможет.
Сам Сокол в Десятинку пришел только через неделю. Смотрит — стоит в километре от поселка трактор. Телега на бок завалена, да досками все это обложено. Вроде как форт у Харона, от местных обороняться. Они то, понятно, его с женой в стаб не пустили и образумить его пытались. А он сам образумил парочку так, что знахаря пришлось привлекать.
Сокол когда проржался, взялся с местными все проблемы решить. И мегеру у Харона забрал, мол, повезу ее к знахарю, а тебе туда нельзя, потому что знахарь тайный и чужих не любит.
Бабенку то, которая уже до прыгуна отожралась, но в ближайшем лесочку придушил, и всю свою команду в родное село Харона повел. Присмотрелись, период перезагрузки изучили и начали ходить туда время от времени, ждать, когда мегера иммунной станет. Со всем селом успели перезнакомиться–передружиться, пятерых мужиков оттуда вытащили, и дождались, наконец.
Мегера оказалась бабой разумной и понимающей. Быстро смекнула, что и как. Да только Сокол, не будь дурак, ей про Харона ничего не рассказал, потому что за время ожидания выучил и ее характер, и что о ней в селе говорят. Не хочешь, предложил ей, дождаться, когда муж твой иммунным станет? Она едва не рассмеялась. Зачем мне, говорит здесь такой лопух. Он и не поймет, что случилось, поле поедет пахать. И так я с ним намучилась, так еще и в новую жизнь его с собой тащить. А сама к Соколу только что в штаны на лезет, ты ж, говорит, одинокий, спас девушку, теперь давай, танцуй ее. Сами знаете, бабы ж они здесь тоже немного того по этому делу.
Общим решением отряда продали ее нахрен в бордель.
А Сокол пошел к Харону виниться. Рассказал ему всю историю, и что знахаря никакого не было, и про мегеру его неблагодарную. Только умолчал, что жену продали. Сказал, что рубер ее сожрал по дороге.
Сокол думал, все, и друга потерял, и врага, вполне может быть, себе сильного нажил. А Харон к нему обниматься. Пожил я, говорит, тут у вас, пообтерся, и понял вдруг, что не жизнь это была с мегерой, а сплошное расстройство. А здесь в поселке он присмотрел себе бабенку, добрую, нежную, заботливую. И целует говорит, и с блюда с голубой каемочкой кормит, и в койку не только по средам зовет, и лицо не делает такое, как будто мучаешь ты ее.