Он покосился на рейдеров, обсуждавших «сраное мурье» и подумал, что большинство из них скорее всего муров вблизи не видели. Что бы там не рассказывали рейдеры о том, как одной левой выносят мурские стабы, в большинстве случаев это просто фантазии, компенсация страха перед тем, чтобы оказаться на разделочном столе. Да, муры бывают разные, но крепкими, сработавшимися бандами рейдерам не тягаться. Да и не всяким стронгам.
Он вспомнил банды Химика, Профессора и Лаик и едва сдержал ухмылку. Нет, для многих банд, кое–как слепленных из нарколыг и идиотов, местные рейдеры были бы как минимум крепким орешком, а многие и лютым северным зверем, но серьезные банды разобрали бы их на запчасти быстрее, чем они рассказывают свои истории.
Он вспомнил Химика, такого неопасного на первый взгляд общительного толстячка. Химик любил сам разделывать «мясо», делал это виртуозно. Под его ножом люди умирали только тогда, когда он сам этого хотел, благо одним из даров у Химика было знахарство. Сколько лет Химик провел в Улье знал только сам Химик, но за это время он стал, пожалуй, поопаснее иного элитника. Да и загубленных жизней у него на совести было столько, что хватит нескольких элитников откормить.
Студня передернуло, он отодвинул тарелку. Есть больше не хотелось. Портить себе ощущения от коньяка тоже.
Химика он узнал три года назад. В отличие от большинства людей — по своей воле.
В первый день в Улье ему повезло. Прибился к группе из нескольких случайно встретившихся и выживших иммунных, командовал которой бывший военный, добывший где–то автомат. Помощником у него был парнишка с блочным луком, направлявшийся на соревнования, но попавший, как и все они, в ад Стикса. Еще была девушка, спортсменка дет двадцати, рядом с которой он ощущал себя слабаком и размазней, уголовного вида дядька и его жена, тихая, выглядевшая забитой женщина. Удивительно, но им удалось не только выжить, но и выбраться из кластера. А потом, следуя указаниям случайно встреченного рейдера, добраться до стаба. Не всем — лучника и жену уголовника все же съели.
На входе в стаб их пропустили через ментата и знахаря. И тут Студню, можно сказать, улыбнулась удача. Впрочем, считать ли это удачей — большой вопрос. Знахарь открыл у него дар — обманывать ментатов и знахарей. От ментата его отвели к безопаснику. От предложения работать на стаб он не отказался, не в том был положении. Да и последствия отказа скорее всего были бы печальными — таких как он в стабах любят в двух видах: верными сотрудниками или мертвецами.
Его невеликих знаний об Улье хватило, чтобы это понять. Безопасник подтвердил — да, если он откажется, то его из стаба «попросят». Безопасник начал лепить из Студня то, что нужно было самому безопаснику. Его учили пользоваться оружием, безопасник часами с ним беседовал, рассказывая об окрестностях, о бандах, о том, с кем они взаимодействуют и как. Знали об этом разве что безопасник, инструктор по стрельбе, к которому безопасник приводил его в буквальном смысле за руку — иначе ему было не обеспечить Студню невидимость. И, наверное, знахарь, под руководством которого Студень принимал раствор гороха. Потом к ним присоединился ментат. Студень тренировался обманывать его. Ментата и знахаря.