— Короче, таким макаром мы с ним тихой сапой час, наверное, между тварями пробирались. Я раз десять с жизнью успел проститься. Но бог миловал — выбрались! Я, как проскочили, кота в охапку и айда в стаб, от греха подальше. Надо ж народ предупредить, что в округу орда пожаловала. Вот такая, брат, история! Кот меня спас, а я его за это окрестил и сюда принес на ПМЖ, так сказать. С тех пор он тут так и обитает.
Конь хмыкнул удивленно, пригубив собственный бокал с пивом.
— Ты только глянь — смотрит так, словно каждое слово понимает!
— Можешь не сомневаться, еще как понимает! У этого серого хитреца ума побольше чем у большинства местных рейдеров. Так что, ты за языком своим следи, ни к чему моего пушистого приятеля обижать!
Шаман подцепил очередной кус семги и скормил его Сурву. Кот по своей традиции смолотил угощение в мгновение ока, после чего блаженно зажмурился и снова принялся довольно мурчать, угнездившись на коленях своего крестного.
Истории, которые травили рейдеры, уже в печенках сидели. Его б воля — оглох бы на часок. Можно было бы не ходить в Горбатого Кваза, но Студню, известному так же как Бананан и Нагель нравились местные танцовщицы, кухня и интерьер.
Он тоже мог бы многое рассказать, но не слащавые байки, не хвастовство новыми бирюльками. Его истории — не для рассказа посторонним. Им суждено умереть вместе с ним, когда ему изменит удача.
Студень налил себе еще немного коньяка из стоявшей на столе бутылки. Он не собирался выпивать его весь, не собирался напиваться. Просто выпить рюмочку коньяка, запить ее густым, черным как уголь кофе, а потом приступить к шашлыку. Покупать целую бутылку ради одной рюмки было его личным загоном — никогда не пить из уже открытой тары.
Выпил, подождал, пока развеется послевкусие и небольшими глоточками выпил кофе. Впервые он попробовал сделать именно так, оказавшись в Абхазии, когда приехал по работе в Адлер и на выходных рванул на экскурсию в Новый Афон. Гид, громогласный, довольно грузный мужчина, по дороге развлекавший их интересными историями, пением и спорной доморощеной философией, повел группу в кафе.
Студень, тогда еще носивший нормальное имя, вышел из автобуса последним, с тоской посмотрел на очередь к «раздаче» а потом увидел в паре сотен шагов еще одну вывеску. Двести шагов против очереди в три десятка человек — выбор был очевиден.
Официантки, симпатичные, хоть он и не был ценителем местных красоток, чуть ли не птицами бросились к единственному посетителю… Воспоминания об этом спонтанном путешествии врезались в память на удивление крепко и, каждый раз, когда он пил коньяк и кофе, перед глазами вставали залитые солнцем горы и огромные залы пещер. И запах моря, смешанный с запахом кедров.