Проникшим оказался знакомый, один из учредителей коммерческой фирмы, в которой она работала. Он давно оказывал Виктории знаки повышенного, навязчивого внимания, однако постоянно получал отказ. Не пожелав мириться с подобным, мужчина явился к ней. Он дожидался возвращения женщины, сидя в машине.
В квартире завязалась драка. Мужчина ругался, злился, угрожал, предъявлял претензии, кидал обвинения. Пошли домогательства. Побои. Викторию стали душить. Она отбивалась, как могла.
Попытки защититься привели к тому, что ее отшвырнули в кучу стекла: во время схватки пострадало зеркало. Под рукой оказались осколки. Инстинктивно схватив один, она резанула навалившегося мужчину в шею. А затем еще…и еще…и еще…
По факту самооборона, на деле «предумышленное убийство»: Викторию осудили по данной статье. Жена убитого насильника подключила все свои немалые связи и сделала все возможное, чтобы Викторию засадили на максимальный срок.
У Виктории связей не было, была огромная жажда жить…
Ей дали тринадцать лет: Виктории не исполнилось и тридцати. Вышла по условно-досрочному освобождению спустя десять неполных лет. Но жизнь оказалась поломана. Именно тогда она попала в приют, в заботливые руки Луизы и Альмы. Без денег, без крова, без семьи, с исковерканной, израненной судьбой…
Анья опустила взгляд. Столь плотно с Викторией раньше не общалась: разве что перекидывалась незначительными фразами. До нее доходили слухи о женщине, о том, что Виктория – бывшая заключенная, однако полноценную и достоверную историю ей поведали только сейчас. И почему поведали? Близкими подругами не являлись, а такое всем подряд не рассказывают. Дежуря, они разговорились и вовлеклись в непростой разговор.
Но тут разговор позабылся: совершенно внезапно, нежданно-негаданно, рядом с Аньей вспыхнула конфорка, и огонь мгновенно переметнулся на шторы.
Виктория среагировала быстро: схватив ближайший огнетушитель, моментально потушила огонь.
– Вот она, рассеянность, – только и сказала женщина.
Виктория с Аньей подружились. Анья даже сказала бы, что ее дальнейшую, еще более глубокую адаптацию взяли под четкий контроль. Именно Виктория стала рассказывать ей о других обитателях приюта. Не то, чтобы Анья все молчала и избегала контактов с людьми. Конечно же, нет! Постепенно привыкнув к обстановке, Анья стала прежней, умеющей вести диалог. Выслушать, приободрить советом. Однако в открытую о своих печалях мало кто говорил: попадали сюда не от хорошей жизни и прошлое ворошить не стремились. Поэтому травмы и душевные раны частенько оставались тайной.