– Кристьян! Марек! Слава Богу! – улыбка облегчения озарила лицо. – Хотя бы вы подтвердите, что я не сумасшедшая, и меня поместили сюда по ошибке!
На нее с интересом взглянули. Синие глаза Кристьяна, брюнета с тонкими чертами лица, до того изучавшего бумаги, встретились с глазами Аньи. Всегда прицельный, сосредоточенный взгляд, даже немного угрюмый, при этом не лишенный нотки озорства. Возможно, потому они с Мареком поладили. Живого, нетривиального медбрата, с сережкой в ушах и жвачкой во рту, окружали веселые люди.
На складной «столик» легли две таблетки: белая круглая и в виде капсулы с красной оболочкой. К таблеткам присоединился стаканчик с водой.
Анья вопросительно уставилась на своего коллегу. Что он делает? Зачем дает таблетки? Для чего поддерживает этот фарс?
– Это…это мне не нужно, – пролепетала Анья. – Я здорова… Я абсолютно здорова, и ты же знаешь! Я не больна!
Кристьян нахмурился, как хмурились медики, когда пациент начинал досаждать.
– Еще одна. Здоровая, – усмехнулся Марек, который стоял немного в стороне. – Кажется, без физики не обойтись.
– Пей, или… – не договорил Кристьян.
Ей не нужно было повторять дважды, чтобы уловить в голосе угрозу, однако пить эту дрянь она не собиралась. Анья не знала даже, от чего ее лечили! А определить по виду, что за лекарство, было трудно: большинство походили друг на друга.
Отрицательно мотнув головой, Анья сделала неуверенный шаг назад. Тем самым признав свою слабину и наполнив силой и уверенностью мужчин.
Охранник крутился поблизости, поскольку появился, стоило его подозвать. Им оказался вчерашний рыжий мужчина. Бруно. К нему обратились именно так.
Дверца клетки отъехала в сторону, в то время как Анья в панике отходила назад, не представляя, куда бежать. Ощущала себя затравленной ланью.
– Послушайте, вы совершаете большую ошибку! – в отчаянии воскликнула Анья. – Неужели вы меня не помните? Да бросьте! Мы столько раз болтали в перерывах! Очнитесь! Придите в себе! Что с вами со всеми происходит?!
Ее не слушали. Словно под гипнозом, медбратья приблизились и, схватив Анью за руки, повалили на кровать.
– Кристьян! Марек! Да прекратите же! – извивалась Анья.
– Смотри-ка, блондинка выучила наши имена, – сквозь напряжение веселился Марек. – Такая хорошенькая, и так не повезло.
Ей припечатали ноги, припечатали руки и принудительно раскрыли рот. Мужчины были сильны и привычны к подобным делам.
– Если будешь послушной девочкой, позволим выпить таблетку самой, – договаривался с Аньей Кристьян.
По щекам покатились слезы. Впервые за время заточения: такого обидного, несправедливого заточения, Анья заплакала. И смиренно кивнула, хотя кивком, изображенное ею, назвать было сложно: на подбородке сомкнулись клешни. Скорее, согласилась глазами.