Что не являлось причиной для радости. Анья все равно изображала усталость и ложилась на нелюбимую кровать. Как успела заметить, стоило принять таблетки, ее моментально клонило в сон. Она размякала и превращалась в кашицу. Значит, содержалось в них снотворное, а что еще?
Вопросов была куча, тогда как отвечать на них никто не собирался. Более того: Анью вовсе как будто не помнили, будто не были с ней знакомы, смотрели на нее «издалека». Как такое может быть?! В каком измерении она очутилась?!
Но всего обиднее было то, что доктор Бергман так и не пришел и не объяснил причин происходящего. Хотя каждого, кто к ней являлся, она просила его позвать. Не переставая.
Не захотел? Ему не передали? Скорее всего, не передали. Кто поверит изолированной «больной»? Кто поверит нездоровой «преступнице»?
На пятый день у двери камеры Анья увидела Ральфа. Того самого коренастого охранника, который дежурил в тот памятный день, когда она по глупости посетила Рейнарда Либлика. Ей на удивление, введя пароль, он пропустил к Анье санитара. Только санитара она почти не заметила, поскольку все внимание сосредоточилось на Ральфе. На том, кто смотрел сквозь нее, будто и не видя. И не зная. И не помня.
– Ральф! – воскликнула Анья. – Ральф, вы же меня помните? Я приходила сюда на днях к Рейнарду Либлику. Я психолог! Вы-то уж помните, что сидел здесь Рейнард Либлик? Помните, желтоглазого социопата?
Ральф с удивлением взглянул на нее, нахмурился, затем и вовсе ушел. Как будто Анья несла чепуху.
– Переодевайся, – велел санитар, бросая на койку какие-то вещи.
– Почему мне никто не верит? Что с вами происходит? Вы что же все в бреду? – в отчаянии вопрошала Анья.
– Не поторопишься, останешься здесь еще на неделю. Ты этого хочешь? – спросил мужчина, которого Анья разглядела лишь сейчас: светлые волосы, невысокий рост, высокие, острые скулы.
– Куда вы меня поведете? – спросила Анья, попеременно поглядывая то на вещи, то на мужчину.
– На прогулку.
Хлопчатые брюки и белая футболка стали новой униформой Аньи. Стоило их надеть, неловко прячась от внимательных глаз, Анью вывели из затхлой камеры, и повели вдоль серых боксов.
Они оставили мрачную территорию изолятора. Чтобы немного протопав по холлу, и вовсе выйти из закрытого корпуса для особо-опасных преступников: она не раз ходила этим путем, потому представляла, куда направлялась.
Анья удивилась. Она не знала, что преступников водят на прогулки, к тому же за границы строго охраняемого участка. Анья вообще ничего не знала о «закамерной» жизни убийц. Не успела узнать, не позволили. Зато узнавала эту жизнь сейчас, оказавшись по другую сторону баррикад.