- Как думаете, Яков Васильевич будет сильно ругаться, что мы у него такого спеца похитить собираемся?
- Не думаю, - пожал плечами Воронцов, спрыгивая с подножки кареты и стремясь не слишком испачкать сапоги в грязи. Как это бывает в Питере, вслед за холодной осенью, когда все было засыпано снегом и стоял изряднейший дубарь, природа преподнесла достаточно теплый декабрь. Снег тут же растаял, превратившись в мерзкую жижу, а с неба то и дело начинало падать что-то неопределенное: не дождь, не снег, не туман… В украинском языке есть очень подходящее, неприятное даже на слух слово «мряка», характеризующее такого рода осадки, так вот это было именно оно. – Все ж физика – не основной профиль заведения.
- Если что, сделаем небольшое пожертвование в фонд академии, и на этом вопрос закроется, - показался из кареты Севергин. Я ему наобещал огромные перспективы для исследований на стыке химии и электротехники, отчего ученый был весьма и весьма воодушевлен.
- Экий вы меркантильный, - подначил я химика.
- Просто трезво смотрю на вещи, - не повелся тот. Общение со мной явно дурно влияло на местных, делая из них даже больших материалистов чем я сам.
Впрочем, общение с председателем академии Виллие действительно прошло без особых проблем, и шотландец совершенно не возражал против возможного похищения одного из своих преподавателей, высказав только надежду, что тот не будут забывать академию и иногда будет устраивать тут открытые лекции, рассказывая о своих открытиях. Видимо пример Севергина, чье имя стало за время работы со мной весьма авторитетным в научном сообществе столицы, недвусмысленно говорил о радужных перспективах физика.
Сам Василий Владимирович оказался таким себе невысоким сухоньким мужичком пятидесяти лет, с немного бегающим взглядом безумного профессора, который долго не мог понять, что он него хотят эти люди. Потом, когда ему показали его же письмо, о котором физик видимо уже успел забыть, тот подскочил с места и принялся носиться по кабинету, что-то бурча про отсутствующий интерес и недостаток финансирования. Пришлось встать, поймать ученого, и немного его встряхнуть. Благо в свои не полных четырнадцать, ростом я уже был повыше Петрова.
- Василий Владимирович, - когда в глазах физика вновь появилась осмысленность, я принялся объяснять зачем мы приехали. – Личная лаборатория, неограниченное финансирование, возможность набрать учеников и помощь в публикации работ как в отечественных журналах, так и за рубежом.
- А как же мое преподавание в академии? Я же не могу бросить студентов! – Нахмурился ученый.