А вот с английским Семена Романовича я сумел удивить. Понятно, что в отсутствии практики пришлось восстанавливать навык использования этого языка, да и изменился он существенно за прошедшие – вернее еще не прошедшие - двести пятьдесят лет, однако более-менее прилично заговорить на «новом» для себя языке я смог уже к лету 1803 года. И это при том, что на французском, хотя мне его преподавали раз шесть дольше я до сих пор изъяснялся весьма посредственно: что поделать, не нравится мне этот язык и все тут.
В уплотнившемся графике для «государственных дел» времени стало гораздо меньше, хотя и тут я успел состряпать и передать по инстанции несколько докладов, поднимающих важные, а порой и не очень вопросы. Так два месяца у меня ушло на разработку проекта реформы русского языка. Черт побери! Полцарства за доступ в интернет, имея под рукой сеть, эту работу можно было бы сделать за полдня.
На самом деле мысль о том, чтобы как минимум отказаться от конечных «ер» давно бродила умами различных российских интеллектуалов, как, впрочем, и от малоупотребимых «фиты» и «ижицы». Ну и конечно хорошо было бы объединить «ять» с «е» и «и» с «i», однако последнее было маловероятно, слишком уж это было радикально.
Свои предложения я обосновывал исходя из общего либерального тренда в правлении раннего Александра. Напирал на удешевление книг – меньше букв дешевле оборудование для печати, плюс сокращается объем текста, - упрощение грамматики повлечет за собой удешевление и облегчение обучения, что тоже плюс. В целом, реформа копирующая, по сути, реформу большевиков 1918 года, выглядела с моей точки зрения вполне стройно и логично и при этом подверглась беспощадной критике Воронцова.
- Основной ее недостаток, - покачал головой Семен Романович, - это то, что ее никогда не одобрят.
- Но почему? - Я не смог сдержать удивления, ведь если брать все отдельные пункты, то мой воспитатель скорее был согласен с написанным, а в вывод сделал прямо противоположный. – Никто же от этого не проигрывает? Одни же плюсы.
- И тем не менее, подобный прожект, пусть даже очень стройный и максимально выгодный император в столь сложный период существования государства Российского никогда не подпишет.
- А когда он был простой, - буркнул я падая в кресло. – Ладно, черт с ними с «ятями» и двумя «и». Но причины держаться за концевой «ер» я совершенно не понимаю.
- Это что, - усмехнулся Воронцов. – Некоторые до сих пор считают, что реформа Петра была невместным попранием старины. Хотя уверен, большинство из них без справочника и не скажут, в чем она заключалась. Так и здесь. То, что концевой «ер» - абсолютно бесполезен, очевидно, всем, однако нужно иметь волю Петра, чтобы его просто взять и отменить.