Жанна, услышав добрую весть от матери, пьяно фыркнула, обдав все кругом брызгами вина, и отерла пухлой ладонью мокрый подбородок.
– Это лучший подарок мне на день рождения! – нетрезво выкрикнула она, и мадам Зинан брезгливо отвернула лицо от мощной волны перегара и пота, распространившейся от красотки Жанны.
– Лишь бы все это не напрасно было, – вздохнула тяжело Зинан. – Все ж таки, Ивонка мне тоже дочь. Как бы не пропала зря.
– Серьги сняла? – вдруг деловито и резко осведомилась Жанна. – Дай сюда! Сюда дай, сказала!
– Да на, на, подавись! – выкрикнула мать, когда налетевшая Жанна, как коршун, выхватила из ее рук крохотные золотые кусочки – последнее и единственное сокровище, что было у Ивон.
– Дура! – огрызнулась грубая Жанна, тотчас напяливая чужие украшения.
– Сама дура! – тотчас отозвалась почтенная матушка. – Дальше-то что, спрашиваю?! Подмену ты как произведешь?! Король, поди, не дурак, и не слепой. Если Ивонка тебе отбор выиграет, уж он ее рассмотрит со всех сторон! Хоть бы ты похудела, что ли... надели бы платье Ивонкино, лицо фатой завесили. как-нибудь, да получилось бы его обмануть.
Жирная Жанна насмешливо хмыкнула, поправляя крохотные сережки в толстых мочках.
– Ты мыслишь примитивно, – ответила она, явно гордясь собой, потому что в ее хмельном мозгу созрела какая– то невероятная по своей небывалой дерзости идея. – Он все равно заметит подмену.
– Ну, и зачем тогда Ивонку было посылать? – ворчливо спросила мать. – Шла бы сама! Может, король заставил бы тебя танцевать, или на охоте скакать на коне! Глядишь, жопу бы свою подрастрясла!
Да, в благородном семействе воспитание хромало на обе ноги как у почтенной матери, так и у юной дочери.
– Да вот еще! – окрысилась Жанна. – Мне все равно, что он там заметит!
– Чего ж тогда рвешься за него замуж?
Глаза у Жанны стали круглые, страшные, пустые.
– Он богат, – сказала она, облизывая толстые красные губы и нервно теребя в ухе отмародерствованную сережку. – Еще говорят, что он красив.
– Что она, красота-то, – ворчливо отозвалась мать. – Твой отец тоже был красавец хоть куда, и при этом злой, как головорез. А король и того злее; и если ты получишь от него кулаком в зубы за подлог, то это еще, считай, дешево отделаешься.
Жанна приосанилась. Винные пары плотно окутывали ее мозг и нашептывали ей на уши, что она, Жанна – не простая смертная, что она лучше всех, и достойна самого лучшего. И что она этого обязательно добьется – силой своего ума, обаяния, силой своей неповторимой харизмы.
– Ты просто необразованная деревенщина! – рыкнула красотка на мать. – Ты ничего не знаешь об отборе, а я знаю все! Не зря же я готовилась! Я вычитала все требования к невестам, и все знаю о том, что за конкурсы он придумал!