Король внезапно властно вскинул ее на руки, легко, словно это была не девушка из плоти и крови, а маленькая легкая кукла, набитая ватой. В глазах его вспыхнул одержимый свет, он уверенно шагнул со своей драгоценной ношей по дорожке, ведущей к резной решетке, а оттуда – прочь из сада, и Ивон не смела ни сопротивляться, ни слова сказать.
Она знала, куда и зачем он ее несет.
Но его желание она ощущала почему-то как свое собственное, и оттого ей не было страшно, не хотелось противиться, и ничто не казалось ей стыдным и неестественным.
Нет.
Напротив – очутившись в небольшом алькове, на ложе, которое, вероятно, было предназначено для послеобеденного легкого сна, она с удовольствием ощутила, как платье, до того крепко обтягивающее ее тело, вдруг стало свободным и сползло, открыв ее горящую кожу. Груди ее выскользнули из корсажа, и король жадно прихватил темные пятнышки сосков губами, лаская их по очереди, нацеловывая до красноты, посасывая и поглаживая горячим языком.
Его ласки были голодными, жадными, очень откровенными, но Ивон не пугалась их. При всей нетерпеливости короля, в его действиях все равно угадывалась деликатность, он не причинил Ивон даже легкой боли, высвобождая ее из платья и покрывая поцелуями ее всю, будто сцеловывая с ее кожи медовый вкусный запах.
Ивон выгнулась навстречу ему, запустив пальцы в его волосы и прижимая его черноволосую голову к своему телу крепче. Она блаженно прикрыла глаза, растворяясь в его ласках и прикосновениях, под которыми ее тело расслаблялось, избавляясь от угловатой напряженности скованности. Ее плечи стали округлыми и мягкими, а не острыми, ее руки стали белыми и нежными. Под бельем обнаружился прелестный девичий животик, розоватый и мягкий, и целомудренно сжатые стройные бедра, которые король с удовольствием развел в разные стороны, прижав ладонь к лону.
– Какой душистый цветок, – пророкотал король. Он прижался лбом к груди девушки, скользнул ниже, касаясь ее горячей кожи носом, вдыхая ее аромат. – Какой прекрасный аромат...
Вид обнаженной девушки, такой невинной и чистой, взволновал короля. Он избавлялся от своей одежды быстро, порывисто, покуда Ивон лежала перед ним, сжав на груди руки и прикрыв свою наготу этим невинным жестом.
И когда король приник к ней всем своим телом, горячим и нетерпеливым, когда развел ее руки, чтобы еще раз взглянуть на ее юную красоту, Ивон ощутила полное слияние и растворение друг в друге.
Впервые Ивон видела обнаженного мужчину, и зрелище это, которое должно было ее смутить, ей понравилось. Она нашла, что король красив – каждой чертой своего лица, немного нечеловеческого, но утонченного и возвышенного, выписанной с тщанием великих художников. Он был прекрасен каждой линией его тела, огромного, сильного, широкоплечего. Природа, как искусный скульптор, очертила каждую мышцу на его теле, вырисовывая гармоничную игру мускулов под гладкой кожей.