И он был возбужден. Король жаждал Ивон, его член был налит кровью, напряжен до невероятной жесткости. Это Ивон поняла, когда он сам взял ее ладонь и положил ее на горячую головку своего члена. Пальцы девушки чуть сжали жаждущую плоть, и король отозвался сладким стоном на эту неумелую и стыдливую ласку, подавшись вперед всем телом, так, что член его протиснулся меж чуть сжавшихся пальцем.
– Как сладко, – произнес он, дрожа в ее руках как прирученный ею зверь.
Король не просто желал ее – он хотел и ей подарить себя. Хотел, чтобы она не пугалась его прикосновений и ласк, хотел, чтобы его поцелуи на ее бедрах, на самой нежной и чувствительной поверхности, где кожа тонка, как шелковая салфетка, были ей приятны.
Он целовал ее там, разведя ее ноги в разные стороны, пока девушка не начала постанывать и метаться, всхлипывая от каждого поцелуя. Страсть окрасила ее кожу в розовый цвет. Налились, набухли губки между стройных ног, и король целовал их, с удовольствием вслушиваясь в стыдливые вздохи девушки. Пропустив свою ладонь под ее изгибающуюся поясницу, он наслаждался ее нетерпеливыми движениями, улавливал каждое из них, будь то попытка вывернуться из-под его ласкающих губ или наоборот, попытка прильнуть плотнее.
Ладони короля оглаживали все ее тело, сжимали стройные бедра девушки, когда король прижимался лицом к ее лону сильнее, и когда его язык начинал тревожить и ласкать девушку в самом чувствительном местечке. Ивон напрягала ноги так, что каждая ее мышца дрожала натянутой струной, но наслаждение все равно пронзало ее сотнями уколов, тысячами вспышек под закрытыми веками.
Жесткий драконий язык отыскал меж ног Ивон, в розовом бутоне ее мокрых губок, упругую точку, и гладил ее, настойчиво и плотно прижимаясь. И каждое касание возносило Ивон все ближе к удовлетворению.
Горячая и мокрая, дрожащая, как загнанный зверек, обезумевшая от потока удовольствия, которое омывало все ее тело, Ивон металась, чувствуя себя беспомощной жертвой, распятой на алтаре. Она умирала и воскресала под руками и губами ласкающего ее мужчины, изнемогала, когда он нарочно дразнил ее, прерывая ласки у самого пика, и со страстью приникала к нему с готовностью снова, чувствуя, что он продолжает свою игру.
Когда он, доведя ее почти до умопомрачения, лег на нее и раздвинул ее ноги для себя – властно, – Ивон немного испугалась. Еще не пришедшая в себя после удовольствия, которое жгло ее лоно, она чуть слышно пискнула и вцепилась ноготками в горячие плечи мужчины, когда его член настойчиво и жестко ткнулся между ее ног, туда, где было так горячо и мокро. Где так пульсировало жадное неудовлетворенное желание. Где так приятно было касаться...