— Не нужна, — жалобно всхлипывала она, вздрагивая. — Не нужна…
Лео поспешил утешить ее.
— Не плачь, рыбка моя золотая, — шептал он, ласково отирая ее щеки. — Эван перебесится, вот увидишь! Я его знаю хорошо. Это сейчас его глаза застила радость, воссоединение после разлуки, но он ведь не слепой, и не дурак. Ирментруда его, — Лео вдруг выплюнул злое, неприличное ругательство, — некрасивая и злая. Он увидит вас вместе и непременно поймет, что не прав. Пойдем, наденешь самое красивое платье, что только мы сможем найти во всем доме, и самые красивые украшения! Она пожалеет, что сюда явилась. Она увидит, что достойная замена ей найдена.
Услышав это, Диана вдруг успокоилась, отерла слезы с щек. Слова старухи-драконицы звучали в ее ушах сердитой воркотней.
«Я же Ирментруда, а она? Кто она такая? — подумала Диана зло. — Злая рыба. И я, сейчас я главная в доме! Хочет она тут жить? Придется ей по моими правилам маршировать!»
— Пойдем, — ласково произнёс Лео, увидев, что его Ирментруда успокоилась. — Послушаем, что скажет эта змея, выползшая из-под Звездного.
— Погоди, — тихо произнесла Диана. — Я не только красивое платье хочу надеть. Я посох возьму. Посмотрим, как она запоет, когда его в моих руках увидит.
— Хорошая идея, — обрадовался Лео. — Ее ребра должны помнить эту палку!
***
Эван заметно волновался.
Слова Лео он услышал — Ирина была не беззащитная рыбка, а его Ирментруда, коварство и злобность которой он знал хорошо. Эван собрался принять ее в тронном зале, который обычно пустовал и своей величественностью мог поразить воображение любого.
Князь оделся под стать великолепному убранству зала и мятежную Ирментруду собирался встретить неласково. Напугать, смутить, стереть ее язвительную улыбку с губ, заставить говорить правду…
И Лео — неугомонный юнец! — щуря злые темные глаза пришел, и притащил свою Ирментруду, Диану. Эван невольно облизнул пересохшие губы, припухшие от ночных поцелуев, скользнув взглядом по фигуре женщины, обнятой волнующимися шелками.
Девушка была чудо как хороша. Высокая, стройная, чистая. Ни чешуйки лишней. Волосы светлыми прядями рассыпаны по плечам. Плечи перехватывают золотые браслеты. В руке — черный посох.
Диана стояла ровно, подняв голову, свысока глядя на соперницу, которая прикрывалась маской добродетельной стыдливости. Да, эту девушку трудно променять на другую. Эван снова почувствовал неясное томление, желание скинуть душные одежды, окунуться в морские волны, освежиться, заключить в объятья мягкое женское тело и слиться с ним воедино в танце любви.