Гуссаковский вошёл в раж, он яростно теснил меня, его удары стали сильнее, но медленней. И это оказалось мне на руку. Парировав очередной удар, я дужкой эфеса двинул Гуссаковскому в и так уже распухший нос. Мой недруг вскрикнул, и я, вложив корпус, всадил ему под дых свободным кулаком. Держась за живот, Гуссаковский упал на пол, а я ногой выбил шпагу из его руки. Теперь поединок точно был окончен. И что самое главное, все остались живы.
Присев на корточки рядом с Гуссаковским, я ткнул остриём клинка ему в ногу.
— Что вы делаете? — удивился Василий. — Прекратите. Поединок окончен.
— Отойдите и не мешайте, — я посмотрел на него и других секундантов. — У нас с ним осталось незаконченное дело. Где моя книга? — обратился я к Гусаковскому.
— Не знаю ни о какой книге, — процедил он, но клинок впился в плечо моему недругу, заставив того вскрикнуть. — Да уберите же его от меня кто-нибудь.
— Где моя книга? — я надавил сильнее.
— Алексей, прекратите немедленно! — Василий схватил меня за руку. — Вы что делаете?
— Он украл мою вещь, и пытаюсь вернуть её.
— Это правда? — Василий обратился к Гуссаковскому, а тот отполз и распластался на окровавленном полу. Он тяжело дышал, приходя в себя.
— Продал я ту книжку, — пробормотал он.
— Кому, когда и за сколько? — спросил я.
— Месяц назад где-то. На Сенной. Есть там один скупщик — Ванька Оглобля. Вот ему и продал за семь рублей.
— Где он? Как его найти?
— Лавка «Разные вещи» на Царскосельском проспекте. Там спрашивай.
— Деньги завтра мне отдашь.
— Отдам, — выдохнул обессиленный Гуссаковский.
Три секунданта принялись оказывать ему помощь. Пол был весь залит кровью, словно тут стадо баранов зарезали, вряд ли такое останется незамеченным администрацией, а потому следовало ждать серьёзную взбучку.
— Вы весьма искусно дерётесь на шпаге, — заметил Василий. — Было разумно с вашей стороны не убивать его.
— Еле сдержался, — усмехнулся я, вытирая руки полотенцем, которое мне дал Василий. — Ничего, что я его кулаком приложил?
— Поединок был окончен. Вы имели полное право.
— Может, позвать врача? — спросил один из секундантов. — Надо перевязать рану.
— Тогда директор узнает, — возразил второй.
— Он и так узнает, когда Гуссаковский не явится завтра в класс.
Завязался спор, который прервали шаги по коридору. Из-за угла вышел маленький человек в зелёном мундире — дежурный надзиратель. Значит, ему всё-таки доложили о драке. Мы все застыли, понимая, что крупно влипли, на лице же надзирателя отразилось великое смятение, когда он увидел следы побоища. Наверное, первой его мыслью было, что здесь кого-то убили.