— Как тебе могло подсказать название, для фиксации, — съехидничала я. — Широко используется в БДСМ.
— БДСМ? — переменился в лице друг. — Ты про эти странные сексуальные игры с доминированием и подчинением?
— Ага, — подтвердила я, забирая у вернувшейся подруги прозрачный пластиковый пакет и засовывая в него кусок испачканной ткани. — Официально это называется эротической субкультурой, выстроенной на обмене власти между партнерами. А если по-простому, то один просто причиняет контролируемую боль другому. Ключевое слово “контролируемую”, но я никогда не понимала смысла этих действий. Зачем намеренно стремиться к боли, если жизнь и так делает то же самое каждый день и за бесплатно?
— Погоди, — потряс головой Мишка. — Что-то я запутался…
— Скорее всего, у погибшей хозяйки квартиры был сексуальный контакт с её убийцей, — объяснила я, вручая другу закрытый пакет. — И скорее всего, они играли в БДСМ или его подобие, потому что этот кусок материала похоже раньше был частью латексного костюма. Именно такие часто используются любителями игр в доминирование. Вы обыскивали квартиру?
— Да, — чуть растерянно кивнул Мишка, рассматривая содержимое пакета. — В остальных помещениях ничего подозрительного не обнаружили.
— Смотря, что расценивать как подозрительное. Иногда и миксер может вызвать сомнения. А в спальне вы смотрели?
— Ты не видела, как выглядела эта комната, когда мы приехали по вызову. Сейчас-то уже немного подчистили, но изначально это было похоже застывший кадр из фильма ужасов про маньяков. Не все сюда даже зайти смогли, а те, кто все-таки решился просто упаковывали в мешки все подряд, особенно не рассматривая.
— Очень профессионально, — оценила я.
— Слушай, — начал злиться Мишка. — У меня в отделе ведь не благородные консерваторки работают, а большие бородатые дяди, половина из которых войну прошла, а другая половина за годы службы такого насмотрелась, что в пору самим маньяками становится. И то не все из них смогли справиться с увиденным.
— Не злись, — примирительно вздохнула я.
— Ладно, — махнул рукой Миша, покомкал в руках несчастный пакет и спросил:
— Как ты думаешь, кого мы ищем?
— Я не психолог-криминалист, Миша, — удрученно покачала я головой. — Я не могу составить его психологический портрет, как и сказать, какими мотивами он руководствуется.
— И все же, чутье подсказывает мне, что ты что-то знаешь, — рыкнул Миша, приближаясь и заглядывая мне в глаза. — Дела об убийствах придется объединять. Я пока еще не знаю, кому поручат расследование, но, если ты что-то знаешь, скажи.