– Кому совершим возлияние? – спрашивает олубоглазая девушка.
– Афродите, Афродите… – слышится вокруг.
Служанка подносит дымящийся жертвенник, Нина встает, произносит что-то нараспев и выливает чашу с вином на уголья.
Они шипят, распространяя сладковатый дымок.
– Пей, ангел мой… – обращается к ней Нина.
Обеими руками Марина принимает чашу и с жадностью опустошает.
Вино необычайно вкусно. От дымящихся кусков баранины идет опьяняющий запах.
Марина протягивает руку, но Нина сурово останавливает:
– Стой! Подожди… Божественный огонь осенил меня…
В ее руках появляются покрытые воском дощечки и тонкий серебряный стилос.
Голые подруги замирают.
Быстро записав что-то стилосом, Нина гордо поднимает голову и декламирует:
Здесь прошелся загадки таинственный ноготь.
Поздно. Утром, чуть свет, перечту и пойму.
А пока что любимою трогать, так как мне
Не дано никому…
Марина удивленно смотрит на нее. Нина торжествующе улыбается:
– Нравятся?
– Но… Ниночка, это же Пастернак…
Лицо Нины становится жестоким:
– Дура! Это я! Пастернак появится только через две тысячи лет! Смотри!
Она поворачивает дощечку, и действительно, – та сплошь исписана греческими буквами. Заходящее багровое солнце играет в них пронзительными искорками.
– Ложь! – раздается над ухом Марины и подруги вместе с Ниной жалобно визжат.
Марина оборачивается и видит ЕГО. Спазм перехватывает ей горло. ОН – в полушубке, то есть в просто й козьей шкуре, подпоясанной широким кожаным поясом, крепкие ноги обуты в простые сандалии, загорелые руки сжимают дубовый посох, а треугольное лицо со шкиперской бородкой… о, Боже! ОН хватает тяжелый кратер и со страшным грохотом разбивает о перегруженую яствами циновку.
Голые женщины истерично кричат, куски баранины, оливки, улитки разлетаются во все стороны. ОН приближает свое бледное от неимоверного напряжения лицо вплотную к лицу Марины и оглушающе кричит:
– Это все твои любовницы!!! ВСЕ ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ!!! ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ!!!
Марина цепенеет от ужаса.
ЕГО лицо настолько близко, что видны многочисленные поры на коже, микроскопические волосики на воскрылиях носа, грязь на дне морщин и крохотные капли пота. В каждой капле играют яркие радуги.
– Двадцать девять любовниц! – продолжает ОН и вдруг оглушительно добавляет, – И НИ ОДНОЙ ЛЮБИМОЙ!!! НИ ОДНОЙ!!!
Сердце останавливается в груди Марины от чудовищной правды.
Без чувств она падает навзничь, но ОН наклоняется над ней. От бледного лица никуда не скрыться:
– ТЫ НИКОГО НИКОГДА НЕ ЛЮБИЛА!!! НИКОГО!!! НИКОГДА!!!
– Я… любила Вас… – шепчет Марина цепенеющими губами, но раскатом грома в ответ гремит суровое: