Я поклонился, поблагодарил духов и вышел из потока.
Возвращаться в тело не хотелось. Точнее, тело протестовало и пыталось отрубиться. Ну уж нет, рановато нам отдыхать.
Распахнув глаза, я уставился на ректора. Долгоруков все это время не сводил с меня глаз. И взгляд у него был такой… Изучающий. Я почувствовал себя букашкой под микроскопом.
— Позволите вопрос, ваше сиятельство? — спросил Фрейд.
— Конечно.
— Что именно вы сейчас делали? Я ощутил весьма необычные колебания силы в пространстве.
Хм, вот как. Значит, впредь нужно быть аккуратнее при свидетелях. Видимо, ученые мужи и дамы могут как-то улавливать мои действия. Но, судя по всему, считать их они не в силах. Уже хорошо. Хоть что-то останется моей тайной.
— Общался со своим Родом, — признался я. — Вы же понимаете, природа моей силы…
Глаза ректора округлились, заблестели живым интересом, а сам он неосознанно подался вперед.
— Как интересно… Сколь занимательное явление…
— Я согласен на ваше предложение, Владимир Андреевич, — быстро перевел тему я. — Прошу, проинструктируйте меня о том, что нужно делать.
Ректор не сводил с меня немигающего взгляда.
— Обязан спросить: ваше решение окончательное? Назад пути не будет.
Я кивнул.
— Да, ваше высокопревосходительство. Что я должен делать?
Фрейд поднялся, подошел к секретеру, полностью выдвинул один из ящиков и вернулся с ним к креслу. Все пространство ящика занимала шкатулка, обитая не то блестящей тканью, не то кожей. Ректор осторожно извлек ее и водрузил на стол.
— Я предпочитаю максимальную осторожность при проведении подобных манипуляций, — пояснил он, открыв крышку. — Мы дорожим теми, кто нам доверился.
— Что ж, это обнадеживает, — невесело усмехнулся я.
На бархатной обивке лежали тончайшие и острые лезвия, похожая на резиновую трубка, небольшой флакончик дивной красоты из какого-то особого стекла и еще одна совсем небольшая шкатулка.
— Пожалуйста, снимите китель и закатайте рукав, — потребовал ректор.
Я подчинился. На всякий случай успокоил бурлившие в крови остатки силы — едва я увидел лезвия, как внутренние защиты вздыбились, предчувствуя неладное.
Ректор сделал небольшой надрез на вене на сгибе и приставил трубку к ранке, второй конец трубки приладил к горлышку красивого флакона. Я ожидал, что кровь прольется и запачкает все вокруг, но словно по волшебству она медленно текла только по трубке — видимо, ректор ненавязчиво применил Благодать. Ни капли не пролилось мимо.
Проделывая эти манипуляции, Долгоруков что-то бормотал себе под нос по-гречески, но я не смог разобрать его бубнежа.