В моей голове лишь крутилось «Бесконечной любви и верности…Бесконечной любви и верности».
Джордж провел свою невесту к столу и усадил по правую руку от себя. Я сидел через одного человека, слева от него. Врага нужно держать близко и Джордж с этим справляется. Нас с ним разделял тот самый новоявленный член Малого Совета, с которым я вел беседы, дабы создать видимость счастья за брата и отвлечься, чтоб не сойти с ума. Двадцатилетний сподвижник Джорджа — Бранд Дариот. Правда с появлением герцогини я утратил к нашему разговору всякий интерес. Наконец-то я смог разглядеть причину такого странного наряда герцогини. До такой степени обнажив ее тело, было глупо прятать ее лицо. Но оказалось, что он прятал вовсе не его, а побои на нем. Под тонкой черной вуалью вблизи просматривалась ссадина в уголку рта, а сами губы, особенно нижняя были неестественно припухшие. При этом все остальное тело: руки, видневшееся через неприлично открытые спину и декольте, было не тронутым.
Поначалу на меня накатила волна злости, причем даже больше на себя, нежели на Джорджа. Но затем она резко сменилась ужасом. Анну Аврору нельзя было запугать какой-то там разбитой губой. Она не боялась ни ударов плетью, ни сырого подземелья, ни казни. Ничего из этого не могло заставить ее склониться перед нордорийцем, а тут уже НЕ моя герцогиня такое представление устроила. Мне было страшно предположить, что стало причиной такой подозрительной покорности и смирения. Это должно было быть нечто страшнее, чем то, что уже с ней произошло. Он нашел ниточки, за которые ее можно дергать? Но какие? Семья Герцогини погибла при захвате столицы. Единственными ее родственниками оставалась королевская семья Лотэрании. Что же это тогда было? А может она просто сдалась? Да, лучше бы это было так. Я зацепился за эту призрачную надежду и попытался запить дурные мысли вином.
Остаток вечера для меня прошел, как в тумане. И дело было вовсе не в вине, нет. Я был довольно крепким в таких делах. С моим внушительным весом сложно напиться таким относительно некрепким напитком. Чего нельзя сказать про Джорджа. Он, умудряясь иметь такую же крепкую стать, вливал в себя алкоголь бочками. Слаб он был на такие дела. Со своим шл*хами они за неделю пребывания во дворце успели опустошить едва ли не четверть запасов из погреба, а учитывая, как вяло закусывает сегодня Его Величество, до дверей своей спальни он вряд ли дойдет сам.
Я же, как не хотел, не мог утопить свои тревоги в бокале. Мне хотелось забыться, но градус вина меня отчего-то не брал. Быть может я просто был уже пьян? От горя, от безысходности. Все казалось каким-то нереальным, невозможным. Мне бы очень хотелось, чтобы все это было лишь страшным сном, но как я не пытался зажмурить глаза и проснуться, я снова видел перед собой тоже самое. Я молил Богов Великого и Бескрайнего Севера о том, чтобы нордорийцы вернули свою славу и свободу, чтобы они стали править империей. Я готов был отдать что угодно и они взяли. События последних нескольких дней стали чередой расчетов и плата за мольбы оказалась слишком высокой.