При всем этом мать ненавидела отца, а он – мать. Она веровала, что отец претендует на ее собственное блаженство, а отец думал, что мать – на его. Они внутренне защищали свою крепость-рай и боялись проникновения в нее. Стерегли ее и хранили, тщательно оберегая от злых помыслов. Так существовали два тельца, живя в своих чудно построенных каморках, оформленных под райские кущи. Построенные ими вселенные абсолютно их удовлетворяли.
А Адам продолжал растворяться в неге, утехах и фейерверках жизни, собирая плоды сладострастия. Нарцисс завидовал ему и бился в истерике на смертном одре. В бесконечном земном эгорае Адам богофонтанировал, не зная горя и печали. Родителей он не помнил, и ему никто о них не напоминал. Им не было места в его раю. Там никому не было места, кроме него самого, любимого. Нимфетки и русалки, суккубы и вакханки, сатиры и паны были лишь приглашенными. И даже не почетными гостями, а обслуживающим персоналом на этом празднике жизни под именем рай Адама.
Три линии жизни – Адама, его отца и матери располагались в ткани времени. Были самодостаточны, независимы. Всех устраивало положение дел. Они были равноценны во времени. Каждый находился в своем тереме-рае, и каждому было все равно, что происходит вне их созданного царства. Ну и что, что одна копошилась в грязном белье?! Ну и что один ходил по уши в дерьме?! Ну и что третий нежился в ванне с вином, вкушая яства, в объятиях красавиц?! Но ведь все были довольны и счастливы по-своему. Их радовала жизнь. Никто не кичился своим положением, никто ничего не доказывал и не приводил доводы в пользу своего рая. Все знали, что рано или поздно они пропадут в вечной реке забвения под названием смерть, и никто о них не вспомнит, как и не думают о них во времени настоящем. Только Адам грезил бесконечной жизнью.
Он прослышал краем уха, что есть рай другой. Неземной. Где-то там. И что этот рай более райский, чем на земле. Не верил в это он. Его все устраивало здесь. Однако, терзания все же были и с течением времени углубились. Смута овладела Адамом. Утехи и услады не спасали его. Чувствовал он, что есть какая-то неполноценность в его райских кущах, какая-то недосказанность и не абсолютность. Покой и вера в свой рай стали блекнуть, жизненные фонтаны остановились. Адам был во власти противоречий и метался в поисках чего-то лучшего, в надежде найти тот суперрай, о котором шла молва. Он верил, что достоин его. Это его рай. И он должен там быть.
Чувствуя себя избранным для лучшей доли, Адам стал искать пути решения существующих душевных волнений. Он прознал, что суперрай находится в загробном мире и доступ туда возможен только за хорошие дела и за безмерную любовь к людям. Ни того, ни другого за Адамом не числилось. Переиначить себя он не мог, поэтому стал чахнуть, обуреваемый собственными распрями. Пиршенства и оргии не помогали, а усугубляли положение дел. Адамом овладели депрессия и уныние. Веселость и радость, свойственные ему, исчезли. Он был под пеленой отчаяния.