— Итак, — сказала она через несколько минут. — Что теперь?
Я поморщился. Я не знал, что ей сказать. Все это было странно. Само ее присутствие здесь противоречило всем правилам.
— Теперь мы попытаемся найти того, кто это сделал.
Она медленно кивнула.
— А как насчет меня?
— Ты останешься здесь, пока тебе не будет безопасно вернуться домой.
Она смотрела на меня несколько секунд.
— И это все?
Я пожал плечами и кивнул.
— Ты все еще не собираешься дать мне никаких объяснений?
Я знал, что это бессмысленно, но тем не менее попытался оттолкнуть ее.
— Как я уже говорил тебе, София, я не могу делиться частью этой жизни. Ничего не изменилось с тех пор, как я написал то письмо.
Ее челюсти сжались.
— Не изменилось? Ты издеваешься надо мной? Меня только что похитили, Себастьян. Похитили! Если это ничего не меняет, то я не знаю, что изменит.
Я не знал, что ответить. Она была права. Конечно, она была права. Но это не давало мне права нарушать двухтысячелетнюю традицию.
— Прости, — сказал я, но даже я знал, что это прозвучало слабо.
— Этого недостаточно. Одно дело держать меня в неведении, когда на кону стояли только наши отношения, но сейчас это нечто большее. Боже, это моя жизнь. Я не просила об этом, но нравится тебе или нет, сейчас я здесь. Я заслуживаю знать, во что, черт возьми, я ввязалась.
Я уставился в свой кофе. Не было правильного выбора. Если я скажу ей, то предам своих братьев. Но если я этого не сделаю, то предам ее. Она не собиралась отпускать это. Если я не дам ответов, она попытается найти их сама. И кто мог винить ее за это? Если бы я был на ее месте, я бы тоже хотел знать. Но если она начнет копать, это только ухудшит ситуацию.
— Это не просто секрет, София, — сказал я, чувствуя невероятную тяжесть в груди. Мое сердце и мозг продолжали вести войну внутри меня, но думаю, что битва уже была проиграна. Я хотел, чтобы она поняла, почему я принял те решения, которые принял, почему причинил ей такую боль. — Это не то, что ты обещаешь держать в тайне, а потом напиваешься и рассказываешь друзьям.
Она закатила глаза.
— Я вроде как поняла это, когда какие-то мужчины ворвались в мой дом и накачали меня наркотой. Я понимаю, что это серьезно.
Я медленно выдохнул и посмотрел в сторону двери, понимая, насколько это опасно. Большинство все еще спали, но все, что требовалось, это чтобы кто-нибудь встал пораньше, чтобы подслушать нас, и мы с Софией оказались бы на линии огня. Суровость всего остального, что здесь происходило, позволила мне немного смягчить правила, но это распространялось только до сих пор. Раскрытие наших секретов было одним из самых серьезных возможных нарушений.