— И что мне теперь, в ноги кланяться, за стол вести да дочек своих ему в постель подкладывать? Пусть радуется, что собаками не гоню!
— С девками было бы неплохо, — под нос пробормотал полурослик, вопросительно выжидая моей команды. Ну да, такого оскорбления прощать нельзя.
— Эй, люди, кто преемник этого толстопуза?
— Что ты сказал, ты, ушастое недоразумение!
— Я спрашиваю, кто наследует мельницу после его смерти, с кем мне дела вести?
— Да типун тебе на язык, я еще всех тут переживу, а ну холопы, выкиньте этих двух на улицу!
К побросавшим мешки мужикам добавились еще трое, выскочивших из самой мельницы, и все шестеро угрожающей походкой двинулись к нам. Сбоку гулко загудела раскручиваемая праща.
— Тим, только никого не убивай, а то кто работать будет, — нарочито громко предупредил невысоклика, выхватывая лук и пристраивая стрелу.
Мужики неуверенно начали притормаживать, понимая, что первый однозначно стрелу схватит, а зная знаменитую эльфийскую меткость и скорость стрельбы, не факт что одним все ограничится.
Мельник же не понимая реальной опасности, попытался их подтолкнуть на подвиги.
— Ну, чего встали дармоеды, а ну живо отобрали у них оружие и выкинули вон со двора!
С мыслью, лишь бы не крит, я резко пустил стрелу ему голень, сразу же изготавливая следующую стрелу. Толстяк рухнул на землю с криками, оглашая окрестности отборной бранью. Движением лука, по дернувшимся было мужикам, остановил наметившееся сопротивление, подтвердив угрозу словами:
— Следующая стрела в горло, кто хочет проверить их остроту — шаг вперед!
Все шесть рабочих, однозначно раньше занимались в школе танцев в роли подтанцовки — иначе как объяснить такое слитное, одновременное движение плавным шагом назад. Ровно на один шаг.
— Молодцы! А теперь вынули у него стрелу, перебинтовали, положили вон на ту колоду, задрали рубаху и всыпали десяток плетей!
Мужики ошарашено начали переглядываться, не понимая, какое решение нужно принять в такой-то ситуации.
— В тех, кто будет не при деле — стреляю первым, считаю до трех! Раз!..
Не, они точно раньше вместе выступали, как у них все ладно-то выходит. Не сговариваясь, двое потащили орущего мельника на колоду, там двое его тут же прижали за руки и ноги, остальные тут же вынули стрелу, оторвали у него тряпку от рубахи и замотали рану. Пока заматывали, один притащил кнут, другой задрал рубаху и приготовился пороть.
— Что вы творите, черти. Да вы же у меня на глазах росли, я же вас кормлю и пою — перестал ругаться мельник, и полностью сменив тон, приступил давить на совесть своим палачам. Который с кнутом неуверенно посмотрел на меня, мол, бить?