Несмотря на то что Юрий Клинских, как мало кто, умел переплавлять свой житейский опыт в песенную форму, автобиографических подробностей в его творчестве искать не стоит. Благодаря урокам отца он прекрасно понимал, что такое типизация, гипербола, гротеск, притча, и умело их использовал. В то же время любопытно проследить, как некоторые юношеские впечатления Клинских преломлялись потом в его песнях. Взять «Щи» из альбома «Ночь перед Рождеством». Казалось бы, вот оно – плоть от плоти обильного воронежского Черноземья, и даже припев сделан на самый распространенный частушечный мотив. Но история маниакального любителя щей, который ради тарелки наваристого борща готов взять в жены «дуру, кривую и в прыщах», вышла довольно оригинальной и потешной. А третий куплет вообще поначалу кажется картинкой с натуры и трансформацией личного опыта:
Мать, иди сюда, чего скажу – в армию я, мама, ухожу – Мне повестка только что пришла, но вот опять ты плакать начала. Хорошо служить я буду, мать, буду все приказы выполнять, Ну а если не дадут мне щей, убегу из армии ваще.
При этом сам Юрий Хой, как видим, оказался далек от желания продаться за чечевичную похлебку. Служить его отправили на Дальний Восток, в Благовещенск, где он стал механиком-водителем на танке. Своей Галине писал исправно, но излишними подробностями расстраивать ее не спешил.
Галина Клинских
Сначала переписка была интенсивная. Потом у меня началась сессия, стали связываться реже. Но в итоге переписка возобновилась. О невзгодах в армии Юра не рассказывал никому – даже матери. Дедовщина была. Уже позже Юрка признавался: меня пару раз наказали, потом уже не стали лезть.
На самом деле все, видимо, было гораздо драматичнее, нежели Клинских пытался задним числом представить жене. Отец Юрия Николай Кузьмич позже вспоминал, что в армии сыну не давали прохода старослужащие азербайджанцы. Травматический опыт оказался настолько сильным, что уже после дембеля Клинских полез на улице в драку со случайным представителем кавказской нации, вызвавшей у него столь тягостные воспоминания о дедовщине.
Армия же дала Юрию еще один важный опыт – мистический. Однажды, стоя на посту, ненароком прикорнул и в полузабытьи увидел, как сморщенная инфернальная старуха склонилась над ним и начала мерзко смеяться ему прямо в лицо. От неожиданности он тут же пробудился и, не успев сбросить с себя сновидческое оцепенение, заметил, как к нему пробирался беглый заключенный с явно недобрыми намерениями. Побудь Клинских в объятиях Морфея чуть дольше, он наверняка бы пал от руки зэка, целью которого было завладеть оружием потерявшего бдительность часового. А пережитому срочником инсайту мы наверняка обязаны появлением целой галереи престарелых служительниц нечистой силы в песнях «Сектора Газа» – от «Моей бабки» до «Мертвого в доме».