Другой катаклизм, повлиявший на альбом «Газовая атака», – Первая чеченская война. В трек-листе находим «Туман» – отправную точку «дембельского» цикла «Сектора Газа». Сохранились интервью Юрия Хоя, в которых он не без гордости признается, что участники чеченской кампании буквально носят его на руках и даже порою приходят к нему домой, чтобы выразить благодарность. Правда, он тут же уточняет, что если бы не служил в армии, то, скорее всего, этот пласт в своем творчестве затрагивать бы и не стал. Признание отнюдь не означает, что песни (в частности, батальные) у Юрия Хоя выходили сугубо ситуативными. Напротив, в «Тумане» есть потрясающие по силе воздействия строчки типа «Бог для нас всегда – бесплотный вождь». Такое лаконичное определение Всевышнего доступно далеко не для всех богословов. С одной стороны, на кого еще надеяться солдатам на войне, как не на Бога? Как пел Егор Летов, «не бывает атеистов в окопах под огнем», поэтому Господь оказывается главнее любого командования. С другой – служа упованием для воинства, Бог не перестает быть надмирной творческой силой, поэтому он в песне «бесплотный».
При этом герои «Газовой атаки» совершенно не чужды простым радостям жизни. В «Свидании», как это нередко бывает у Хоя («Про мальчишку», «Возле дома твоего», «Голубь» и другие), влюбленный романтик быстро меняет милость на гнев и грозится как следует разобраться с продинамившей его подругой. Вынесенный в самое начало альбома «Аванс» как бы действительно обещает слушателям несколько беззаботных вещей. Среди них «Чунга-чунга» – тяжелая припанкованная вариация безобидной песенки из мультфильма «Катерок» (1970), действие которой перенесено из выдуманной экзотической страны в одноименный ресторанчик. При всей отвязности подачи песне присущ горьковатый привкус: за неимением возможности выехать куда-нибудь в жаркие страны люди вынуждены коротать досуг в прокуренных кабаках под «водочку, кумарчик и хавчик». А в «Маке», написанном по мотивам детской сказки «Репка», наркотики ассоциируются не с расслаблением, а, напротив, с тяжким трудом, высасывающим из зависимых последние силы. Вспомним, как примерно тогда же Константин Кинчев спел в исповедальной «Черной метке»: «Мою кровь сосет придорожный мак».
Алексей Привалов
Саша Юрасов [легендарный директор Анатолия Крупнова, продюсер «Квартирника у Маргулиса». – Прим. автора] однажды сказал мне очень важную фразу: «Настоящей песне, которая остается на несколько поколений и обеспечивает творцу золотой билет в вечность, присуща исповедальность». Раньше я это понятие как-то не применял в таком контексте и не задумывался. Но ведь это именно то, что нас трогает. Песня стертая, юмористическая не останется в сердцах. А «Туман», «Пора домой», «30 лет» – именно исповедальные вещи.