На горе меня ждал сюрприз. Здоровяк продолжал в одиночку и с идиотской улыбкой на лице долбить камень, ну а картограф пыталась сделать вид, будто ни о чём не знает. Одного тяжелого взгляда было достаточно, чтобы понять куда делись два оставшихся дегенерата.
Оказывается, мою политику правлению они не уважают, о чём непременно решили высказаться всем прочим членам команды. Якобы я нарочно посадил всех сюда на длинную цепь, чтобы не было соблазна сунуться наружу. Эти доводы я обрушил одним единственным «Зачем мне это?» на что девушка не смогла толком ничего ответить, сдавшись обратно под моё правление. Мини бунт прекратился, ценою двух членов команды, которые где-то сейчас разменивают вероятность потери моей собственной жизни. Такая ситуация меня в корень не устраивала, но покидать двух одних идиотов, чтобы найти двух других было бы ещё хуже. Насколько я понял из предыдущего сражения, смерть одного из товарищей не 100 процентов, так что можно слегка выдохнуть. Но в любом случае, сидеть на месте больше не получиться. Надо что-то делать.
И это что-то не заставило себя долго ждать, само собой рассосавшись. За каменный выступ, с которого я по наводкам картографа пытался найти предполагаемое направление движения двух бегунов, зацепилась чья-то ладонь, после чего, в ещё не до конца сделанную здоровяком дыру на субатомной скорости влетел эластичный крейсер. Это был никто иной, как наш общий товарищ, так что я не стал расспрашивать его об самочувствии, решив начать претензию с главного.
— Где второй?
— Так я за этим и пришёл. — недовольно ответил эластик, будто опять начал подозревать подчинительные нотки.
Ну что с этими бакланами не так? Разве так сложно послушаться одного одарённого человека и сделать всё то, что он хочет? Почему я должен пытаться убедить в своей актуальности желеобразное быдло, которое двух слов без мыслей потерянного друга связать не в состоянии?
— Это не ответ.
— Да там он. — недовольно махнул рукой в сторону начавший меня бесить парень. — Нас одна команда решила дружелюбно хлопнуть, так что мы дали дёру. Я успел, а Гриша теперь не при делах.
— Ты так спокойно говоришь об потере товарища? — психопатов я за версту чую и этот парень не похож на монстров без сострадания.
— Причём здесь потеря? Он сейчас находится в форме статуи. Его не перенести, не сломать, не закопать. Убежать бы у нас двоих не получилось, так что он пустил меня вперёд, надеясь на нашу победу.
— То есть, ты не будешь просить нас идти его спасти?
— Зачем? Он постоит день-два, как только все зрители разойдутся, разморозиться. В чём проблема?