«Бабушка… Опять она. Что она здесь делала?»
Я не успела додумать цепочку своих умозаключений, как оказалась внутри мазанки. Мама лежала на кровати и истошно стонала. Возле нее суетилась та самая Оксана и что-то бормотала. Я сконцентрировалась на звуке и услышала крики мамы, корчащейся в родовых муках, а в окна с раскатами грома и завываниями ветра рвалась буря. С каждым раскатом, казалось, в домишке все ходит ходуном.
Мама вся в поту рожала меня, а Оксана бегала вокруг нее, протирала ей лоб влажной тряпочкой, расплетала ей косу, приговаривала какие-то молитвы или заговоры.
— Ох же ж, Амеля, угораздило тебя рожать в Вальпургиеву ночь-то… Свят-свят-свят… Ох, не к добру для дитяти… Не к добру… Тужься, девочка, тужься, скоро все кончится…
Спустя минуту комнату заполнил плач младенца. Повитуха приняла дитя, а мама умолкла и тяжело дышала.
Я, как завороженная наблюдала за этим чудом. Как я появилась на свет…
Сильный порыв ветра распахнул окно, и струи дождя стали заливать стоящую внизу лавку и пол. Плач ребенка вырвался наружу и приглушился раскатом грома.
— Ох, не к добру… Разгулялась нечистая сила… — бормотала Оксана, поднося маленькую меня матери, а сама кинулась закрывать окно.
Мама прижала меня к груди, облегченно улыбнувшись, и я увидела на ее шее то самое ожерелье с агатом. Она склонилась ко мне с улыбкой и ожерелье блеснуло, выпав из-под ворота ее рубашки.
«Так вот откуда это воспоминание…» — догадалась я, вспомнив, что именно эта мимолетная картинка, пронеслась перед глазами в тот момент, когда я нашла в папином кабинете шкатулку с украшением.
— Милая моя доченька… Агата… — прошептала мама. Оксана подошла к ней и взяла ребенка.
— Давай, обмою да спеленаю.
Амелия нехотя выпустила кричащий комочек из рук. Но когда заметила, что Оксана уж как-то туго пеленает кроху, с усилием привстала на кровати.
— Дай мне ее обратно, — слабым голосом потребовала она, словно почувствовала что-то неладное.
Оксана не отреагировала и лишь продолжила туго укутывать кричащее дитя, отнятое из рук матери.
— Оксанка, отдай мне мою дочь!
— Не отдам! — резко вскрикнула Оксана и закрыла дитя, лежащее на столе, спиной. — Это нечистый ребенок! Даже природа противиться его рождению, посмотри! Амелька, так будет всем лучше! Пусть лучше дитя сгинет, чем и ты с ней! Тебя ж на костер люди пустят!
— Отдай мою дочь! — кричала мама и, медленно поднявшись на ноги, держась за стену, подошла к повитухе. Оксана схватила орущий сверток и ринулась к двери, но резко замерла и встала посреди комнаты как вкопанная.
— Так-то лучше. А теперь дай мне ребенка, — спокойно произнесла Амелия, опершись на стену.