– Тебе эти названия ничего не скажут. Ты печати смотри-проверяй, да подписи читай!
– «Крупская Надежда Константиновна»…
– Тебе рассказать, кто это?
– Жен… Вдова самого Ленина…
Насмешливо на него глядя, прячу обратно документ и, многозначительно подняв палец к потолку – чешу по ушам дальше:
– «Вдова»… Ха! Сразу видно – провинция. Пока Троцкий да Зиновьев (по-вашему – «жеребцы», с коим определением в данный момент вполне согласен) меж собой грызутся-лягаются, да на весь мир ржут – она, почитай всей Россией правит! Ты не верь тому – что в газетах пишут, верь тому – что в народе говорят.
Действительно, кто в народном понимании должен править после кончины царя, если нет взрослого царевича?
Правильно – царица!
А не эти два еврея, которые здесь – ваще не при делах.
В народе ходили слухи-сплетни, что после смерти Ленина – всем в стране заправляет «Акулька-дурочка». Так прозвали Крупскую и, должен заметить – не без должного основания.
Оттого, мол и откровенный бардак в стране, что тупая баба на троне!
Главный скопец, конкретно сбит с толку.
В свою очередь давлю-наезжаю на «Кормчего», не давая возможности опомниться, задуматься, да засомневаться:
– А ты кто такой будешь? Имеешь ли ты право говорить за всю «флотилию», а не только за отдельный «корабль»?
У того зубы лязгают:
– Показать документ?
А что может быть в документе у главаря сектантов-кастратов? «Главный евнух всея Великая, Белая и Малая Руси», что ли?
Поэтому поверим на слово – ничего другого не остаётся:
– Не надо, я «божьим людям» на слово верю. Если оно сказано перед святыми ликами, конечно.
Тот, повернувшись к иконам, перекрестился двуперстно, затем твёрдо и уверенно представился:
– Мирское прозвище Ломоносов, звать Максим Савельевич. Моё слово среди «Божьей свиты» вес имеет, что каждый из «Света Христова» подтвердит.
«Белые голуби», важно – как двугорбые верблюды, закивали.
…«Ломоносов»? Кажется, эта фамилия встречалась мне в моём «послезнании» и, вне всякой связи с великим русским учёным – жившим в конце 18 века.
Точно!
Это ему в 1930 году дадут «червонец» лагерей с конфискацией, а его «голубкам» – до пяти лет «ГУЛАГа». Настроение, сразу поднимается – значит, верной дорогой иду.
Киваю в сторону остальных:
– А твои люди? Всем ли можно доверить то, что я скажу?
Помедлив, тот пристально глянул на троих своих идейных соратников и те беспрекословно вышли, плотно закрыв за собой дверь.
– Уж молоды больно и нетвёрды духом ещё, – объяснил он такое своё решение.
Оставшиеся, по его же знаку сели на свои места и, забыв про остывающий самовар – в тревожном ожидании приготовились меня слушать.