. Эта книга подтверждает, что опыт по-прежнему берет свои истоки в событиях 1968 года, которые дали название второй главе: «Революция началась в 1968-м»
[1252]. Майское движение не было лишь освободительным политическим движением, оно было выражением истинной воли к свободе, одновременно радикальной и множественной.
То, что некоторые называют смертью политики, – всегда только рождение нового мира, новой политики: успех реакции в 1970-е годы, появление лозунга «Нет будущего», связанного с формированием мирового интегрированного капитализма, который устанавливает свой собственный порядок на всей планете. При интегрированном мировом капитализме индивиды оказываются закабалены тем больше, чем труднее им локализовать власть. Мировой рынок представляется эффективным инструментом «разметки» бедности, «концентрации» маргинализации. Несмотря на разметку социального мира в мировых масштабах, революция не завершилась, а значит, надежда еще жива.
В конце книги приведены два личных свидетельства, одно Гваттари – «Свобода в Европе», а второе Тони Негри – «Археологическое письмо». Здесь можно снова оценить то, насколько сильно, несмотря на общие цели борьбы, открытый подход Гваттари с глубокой проблематизацией отличается от желания Негри любой ценой ухватиться за революционную традицию. Гваттари объясняет, что борьба за защиту прав «Бифо» Берарди, Круассана, Пиперно, Паче, Негри заставила его пересмотреть свое представление «о важности так называемых формальных свобод, которые сегодня кажутся мне неотделимыми от других, „исконных“ свобод»[1253]. Гваттари радует позитивная роль, которую во Франции играют такие организации, как «Международная амнистия», «Лига прав человека», «Франция, страна политического убежища», «Симад». Он предлагает говорить о «степенях свободы или даже о ее дифференциальных коэффициентах»[1254]. Эта плюрализация понятия свободы соединяется со стремлением больше не представлять государство как монстра, внешнего по отношению к обществу, – власть, согласно теориям Фуко, повсюду и прежде всего в нас самих, и «с этим надо как-то „жить“»[1255]. Негри же в своем тексте выражает непоколебимую приверженность ленинизму.
Если во Франции репрессии и расширение арсенала власти происходят не с таким размахом, как в Германии и Италии, то не потому, что здесь сильнее демократические традиции. Во Франции просто не было настоящего террористического движения, за исключением нескольких маргиналов. И тем не менее желание французских властей искоренить левую угрозу, закон против нарушения общественного порядка, принятый в июне 1970 года, и силовое подавление некоторых демонстраций внесли свой вклад в то, чтобы придать международной атмосфере 1970-х годов «свинцовый» оттенок.