— Я…я не нападала.
Темная бровь вопросительно поднялась, как бы спрашивая, врать собралась?
Меня это зацепило. Какая-то невоспитанная маленькая хамка наговорила на меня не пойми чего, а мне теперь отдувайся перед грозным папашей, который может обращаться в гигантского зубастого ящера.
Он же не будет меня жрать? Лучше уж на кол…
— Я слушаю. У тебя пятнадцать секунд, чтобы заинтересовать меня своим рассказом, — он демонстративно посмотрел на часы, — время пошло.
— Я сегодня заменяла девочку с кухни. Меня отправили с подносом в Летний Зал. Я всех накормила, напоила, посуду собрала и уже пошла обратно, как вдруг из-за угла выскочила какая-то оборванка и выбила у меня из рук поднос. Я сначала думала, что пацан, потом присмотрелась – девчонка, — меня прорвало. Я говорила с неимоверной скоростью, пытаясь все уместить в свою финальную речь, — сначала я сделала ей замечание. Тогда она начала хамить и обзываться. Я потребовала извинений. Она стала хамить еще больше и показывать неприличные жесты. Потом я сказала, что раз она все разбила, то должна все убрать. За это меня назвали то ли клячей, то ли тощей коровой. Точно не помню. Я рассердилась, схватила нахалку за ухо и потащила к Офелии. Я думала это какая-то бродяжка, которая случайно забрела в наш замок. Одета она ужасно, грязная, нечёсаная. Вдобавок сказала, что ее родители сдохли…извините.
Чем больше я говорила, тем сильнее закипала изнутри. Вспоминала, как эта «милая» девочка со мной разговаривала, и злилась:
— В общем, я потащила ее…
— За ухо? — спросил грозный отец.
— За ухо, за руку, за шкирку. Она вырывалась, как глиста, но я держала крепко. Притащила к своей начальнице, и вот тут-то и выяснилось, что это никакая не оборванка, а ваша дочь.
— И что дальше?
— Дальше… — я замялась, — дальше она потребовала, чтобы я перед ней извинилась.
— А ты?
— А я сказала, куда она может идти с этими извинениями, — я прикрыла глаза.
Боже, лучше бы осталась в домике с Оллином. Пусть холодно и голодно, зато никаких драконов и их противных отпрысков.
Справедливо рассудив, что мне уже все равно не избежать наказания, я набрала воздуху побольше и выпалила:
— Она отвратительно себя ведет. Ее пороть надо! И вообще воспитывать, чтобы не была похожа на дикарку!
Ну все. Теперь точно конец. Такой жирный и мясистый, что я даже боялась его представить.
— Хм, — дракон ухмыльнулся. От этой улыбки у меня по коже прошел мороз, — вот ты этим и займешься.
Я не поняла. Уставилась на императора во все глаза, пытаясь осознать его слова.
— Простите, — голос у меня противно задребезжал и сорвался, — в каком смысле воспитывать?