Ну все, нахалка, сейчас получишь.
Распахнув дверь, смело шагнула внутрь, за что тут же поплатилась. Раздался какой-то подозрительный скрип, и на меня сверху выплеснулась вода, а следом раздался счастливый детский смех:
— Курица, курица, мокрая курица, — повторяла она, прыгая на одной ноге, а у меня медленно, но верно повышался градус бешенства.
— Сиди здесь, — прорычала я, — сейчас переоденусь и вернусь.
Она снова показала мне язык и ускакала куда-то вглубь своих комнат.
Я заперла ее, опасаясь, что сбежит, пока меняю одежду, и со всех ног припустила себе. Достала из шкафа сухое платье, быстро переоделась и обратно. День обещал быть долгим.
Через полчаса я снова оказалась в своей комнате и снова переодевалась. В этот раз мерзавка якобы случайно вылила на меня содержимое чернильницы, испачкав не только платье, но и руки по самый локоть.
Ладно, потом ототру. Если силы будут.
К вечеру я уже дымилась от ярости. У меня нет терпения, нет педагогического такта, нет идей чем можно увлечь ребёнка ее возраста. Весь мой присмотр сводился к тому, что я бегала за ней и орала, как потерпевшая. Нельзя, не лезь, сиди тихо.
А она с упоением мотала мне нервы. Я переодевалась еще дважды, чуть не сломала себе шею, пока снимала ее с дерева, растущего во дворе — это мы так погулять вышли. Обед вспоминать совсем не хотелось, потому что она ныла и причитала о том, что все не вкусно, и пыталась закидать меня жеваным хлебом. Потом были занятия и, к счастью, здесь меня ждал хоть небольшой перерыв — я сдала хулиганку пожилому учителю, а сама плюхнулась на диванчик в углу и кое-как переводила дух.
Укладывала ее тоже с боем. Умываться она не хотела, спать не хотела, читать тоже. Ей бы только носиться кругами и орать.
Мне удалось ее утихомирить, только когда на город опустилась густая ночь. Девочка заснула, а я обессиленно растянулась у нее в ногах, не в состоянии заставить себя подняться.
Надо идти к себе. Завтра снова в бой. Мне потребуется много сил. О-о-очень много.
Мерзавка категорически отказывалась слушаться и, кажется, задалась одной единственной целью — довести меня до нервного срыва. Вот как, скажите на милость, общаться с человеком, если он на любую фразу корчит гримасы и показывает язык, а стоит отвернуться, как же норовит улизнуть?
Ее присутствие меня тяготило настолько, что я была готова прямо сейчас собрать свои скудные манатки в узелок и печально удалиться в туман.
— Принеси мне сок! — скомандовала Есмина, когда я разбиралась в завалах ее игрушек.
— Нельзя. Скоро обед.
— Я хочу сока! — она капризно топнула ногой, — немедленно.