– Ну наконец-то дошло! – воскликнула кузина. – Она тебе родная, и ничто этого не изменит! Ну же, милая, держись, совсем чуть-чуть осталось! – это уже было адресовано не ему.
Когда под сводами фамильного особняка Теннантхиллов раздался первый громкий и требовательный крик младенца, Сеймур уже знал, что невольно передал родовую магию, но не своему будущему сыну, а едва появившемуся на свет племяннику. Это было невероятностью, чудом, но в то же время могло быть объяснено тем, как всё совпало в эту грозовую ночь: мазь на его ладони, новые слова в заклинании, которые он не успел сказать раньше, когда был в лаборатории с Ариной, и тот факт, что новорождённый мальчик являлся не только сыном Родерика Броуза, но и его, Сеймура Теннантхилла, родной кровью. Внуком их с Адели отца, продолжателем рода, пусть ребёнку и суждено было носить другую фамилию.
Теннантхилл пока не знал, что это значило для него. Снято ли проклятие? За родовую магию теперь, пожалуй, можно не волноваться, но как быть с тем, что душа девушки, которую он неожиданно даже для себя самого успел полюбить, той, которую ждал с детства, заперта в чужом теле? И это он, пусть даже не намеренно, её тут держит. Не будь его, она бы вернулась домой, в свой мир…
– Как ты хочешь его назвать? – спросила Тамилла у Аделаиды.
– Армаль, – слабо ответила она. – В честь отца. Армаль Броуз-Теннантхилл.
– У него будет двойная фамилия? – спросил Сеймур, глядя на круглое насупленное личико своего маленького племянника, которого служанка уже успела вымыть и запеленать.
– Да, – отозвалась сестра и робко взглянула на него. – Ты ведь позволишь? Пожалуйста…
На следующий день Аделаиде разрешили подняться с постели и спуститься на первый этаж. Тогда я её и увидела. Всё это время я чувствовала себя неловко, не зная чем себя занять. Возвращение младшей сестры Сеймура Теннантхилла и появление на свет его племянника были семейными делами, к ним я никакого отношения не имела. Помочь я тоже ничем не могла, потому что совершенно в таких вещах не разбиралась, да меня бы наверняка и не пустили в спальню роженицы.
Аделаида показалась мне очень красивой. Имея некоторые общие черты с братом, в том числе цвет глаз и волос, она в то же время выглядела женственной и при этом сильной. Было заметно, что роды измотали её, но краски понемногу возвращались на лицо женщины, и молодой организм брал своё, восстанавливаясь после пережитого.
Аделаида держала на руках младенца, глядя на него с такой любовью и нежностью, что я даже позавидовала. Странно, ведь я никогда не мечтала о детях как о самоцели. Нет, в отдалённой перспективе представляла, конечно, но без особой конкретики. О каких потомках может идти речь, когда у меня самой нет ни мужа, ни постоянного жилья? Я даже не определилась с тем, хочу ли вернуться на родину или остаться в Америке.