Ей показалось, или Ирис смотрела с сочувствием?
– Доброе утро, Ирис.
– Я принесла вам завтрак. Господин визирь сказал, что это – теперь ваша спальня. Сейчас придут слуги и заберут его вещи и принесут ваши.
– Моя? – Что это значит? Что он придумал?
– Да, госпожа. Хотите, я помогу вам переодеться и провожу в купальню?
– Нет, спасибо, Ирис. Я хочу сама. – Она переоденется сама. Раз теперь она госпожа и жена визиря, наверное, ей теперь будет позволено обойти дом, заглянуть на кухню и может быть, даже получится ненароком забрать нож со стола. Она не откажется от своего плана. Надо только выяснить, где теперь будет спать её муж. При мысли о том, что, может быть, спать он придёт к ней, Амлон почувствовала дурноту.
Ожидая пока слуги принесут её вещи и заберут вещи господина визиря, она отошла к окну. Взгляд её невольно остановился на поляне, где она видела ночью господина визиря. Но сегодня его там не было. Поляна пустовала. Куда он делся? Почему не приходит? Хочет напугать? Завтрак остывал на маленьком столике возле кровати. Есть не хотелось совсем после вчерашнего пира, только пить. А ещё она никак не могла забыть этих бесстыдных громких голосов и этих поздравлений. Как хорошо, что её знание ирханского не давало ей в полной мере понять, о чём они говорят.
Когда, наконец, её вещи принесли и слуги, откланявшись, ушли, Амлон выбрала самое простое платье и направилась в купальню. Отныне больше никаких притираний и благовоний. Если этим она разозлит господина визиря, что-ж, тем лучше. Всё равно она скоро умрёт в этой ненавистной стране и во всяком случае после того, что она собиралась сделать, дни её будут сочтены. Особенно если у неё не получится убить господина визиря. Она ещё не знала, какое наказание он приготовил для неё за вчерашнее. И это незнание пугало больше самого наказания.
После купальни Амлон направилась обратно в комнату, немного побродив по дому. Слуги уже были осведомлены о её новом статусе и почтительно кланялись в ноги при виде её. В кухню заходить она пока не осмелилась. Потом, через несколько дней, когда господин визирь решит, что она смирилась, когда перестанет следить за ней. Ведь наверняка он следит. Ирис же говорила о воинах с ятаганами, которые здесь повсюду, только надо знать, куда смотреть. Мерахи. Она вспомнила это слово. Так здесь называют воинов с ятаганами, личную охрану самых знатных господинов, включая самого шейма.
В комнате она с неохотой потыкала двузубой вилкой в какую-то странную острую еду, не чувствуя вкуса. Здесь даже в сладости добавляли столько пряностей, что истинного вкуса еды она не чувствовала. С радостью только выпила стакан какого-то кислого сока. Он хоть немного утолил жажду. И осторожно села на кровать. Теперь когда ни хаим, ни кама к ней больше не ходили, день показался неимоверно скучным и долгим. Она была госпожой? Да нет же! Рабыней в красивой позолоченной клетке. Что ей было делать в этом доме? Гулять по саду и разговаривать с Ирис? Но у служанки есть своя работа, за неисполнение которой её накажут. Бродить по дому? Но она боялась наказания за излишнее любопытство. Читать? Но у неё не было доступа к библиотеке, если она вообще имелась в этом доме. Писать? Но у неё не было бумаги. Ей оставалось только молиться, да надеяться на то, что она сможет воплотить свой план в жизнь. О том, что она будет делать после, она старалась не думать.