Значит теперь наконец-то можно выйти в сад и подышать воздухом. В доме было душно, но и в саду, где она искала облегчения, не шевелился ни один листок, ни ветерка. Небо как будто потемнело. Неужели и в этой стране удушающего жара может пойти дождь?
Амлон двинулась вперёд по тропинке, словно бесцельно. Она не помнила дорогу к небесникам, но всё же надеялась снова набрести на них. Тот букет так и пропал в её комнате. После проклятого свадебного обряда она заглянула в свою комнату, но цветов там уже не было.
Тропинка вела прямо, исчезая в зарослях низкорослых кустарников, а потом выныривая снова. Она шла по ней, никуда не сворачивая, пока не упёрлась в высокое кованное ограждение. Забор. Значит, здесь кончались владения господина визиря. Она остановилась и внимательно осмотрела ограду. Высокая, в полтора её роста, она лишь ограничивала владения. Вряд ли трудно будет перелезть на ту сторону, даже ей, а что уж говорить о ворах и прочих людях. Значит ограда охраняется. И то, что она не видит воинов с ятаганами вовсе ничего не значит. Но она должна попытаться. Амлон сама осознавала, что пытаться убежать отсюда глупо, но не могла отказать себе в этой призрачной надежде.
Она уже развернулась, чтобы направиться обратно, когда услышала голоса. Один, ненавистный она узнала бы везде. Приникнув к забору, она жадно вслушалась.
– О, господин визирь, милостью великого шейма, Повелителя всего Ирхана, да живёт он вечно, выслушайте меня.
– Да, – прозвучало отрывисто и властно.
– Мой сын, мой несчастный Барат в тюрьме. Вы вольны освободить его. О, сжальтесь над несчастной матерью! – Женщина плакала. Всхлипы приближались и раздавались уже совсем близко. Видимо, визирь, возвращался домой почему-то пешком, а эта женщина бежала за ним. Амлон представила себе эту картину, и её затрясло от накатившей ненависти.
– Раз ваш сын в тюрьме, значит на то воля Аима, – раздался холодный голос. – Невинные не попадают в темницы Повелителя всего Ирхана.
– Барата оклеветали. Он не мог сделать того, в чём его обвинили. Милый мой мальчик! Как я теперь буду жить одна? О, смилуйтесь надо мной, несчастной, господин визирь! Умоляю вас!
– Встаньте! – Видимо женщина упала на колени, но судя по голосу, господина визиря это совсем не растрогало. Амлон, будь на месте этой женщины, выцарапала бы ему глаза. И пока бы там ещё мерахи подоспели…
– Пожалуйста, молю вас, господин визирь, мой сын! Смилуйтесь! Мой Барат! Смилуйтесь!
Но господин визирь, видимо ушёл, оставив несчастную рыдать в одиночестве. Амлон так хотелось протянуть руки сквозь прутья ограды и утешить её, но она даже на это не имела права. Сжав зубы, она решительно направилась к дому. Если она избавит Ирхан от такого злодея, ей будут только рады. Сегодня вечером она попытается взять нож на кухне.