До слуха Эвелины дошел звук передающейся булькающей емкости с чаем и как подруга делала глоток.
— Ой, вкусный, натуральный. — Удовлетворённо похвалила Алиса.
— Ага, мне тоже нравиться. — Согласился парень.
Эвелине стало казаться, что он сейчас находятся не под землей, Бог знает где, покрытые мраком, а на светлой лужайке обдуваемые летним зноем, на пикнике.
— Я стесняюсь спросить, а винегрета ни у кого нет? Так…случайно? — Едко поинтересовалась Эвелина злобно взглянув то на один диод смартфона, то на второй.
— Прости, оставил наверху, но могу сбегать? — Нашелся, что ответить Симеон и диод иронично дрогнул.
Эвелина меланхолично подумала, что в принципе готова на убийство. Тем более и труп есть где спрягать, жаль только у будущего трупа есть родственник. Могут хватиться. Но обнадеживающе подумала девушка, несчастный случай ей поможет с этим вопросом.
А эти два заговорщика «чокнулись» шоколадкой и термокружкой и хитро хихикали.
Еще несколько километров спустя и минус тридцать процентов заряда на смарфонах, ребята начали падать духом, ведь кошка все не находилась, а подземелье и не думало заканчиваться. Оно словно насмехалось над жалкими потугами людей. А тьма поглощала даже звуки шагов. Радовало то, что тоннель был один, а если и попадались ответвления, то они были либо заперты, либо заколочены, или замурованы. Симеон предположил, что это заброшенный бункер. Девочки устало согласились. А Эвелине уже всякие негативные мысли лезли, она уже представляла кошку смиренно валяющимся трупиком, что поедают оголодавшие крысы. Девушка шмыгнула носом от жалости к подопечной. Хоть кошек было много, но каждой она дорожила по-своему. А еще Эвелина злилась на Пятнышко, что та полезла сюда.
Алиса тяжело вздохнула и тихим голосом начала с выражением читать стих:
— Какая грусть! Конец аллеи
Опять с утра исчез в пыли,
Опять серебряные змеи
Через сугробы поползли.
На небе ни клочка лазури,
В степи все гладко, все бело,
Один лишь ворон против бури
Крылами машет тяжело.
И на душе не рассветает,
В ней тот же холод, что кругом,
Лениво дума засыпает
Над умирающим трудом.
А все надежда в сердце тлеет,
Что, может быть, хоть невзначай,
Опять душа помолодеет,
Опять родной увидит край,
Где бури пролетают мимо,
Где дума страстная чиста,-
И посвященным только зримо
Цветет весна и красота.
— Это что за поэт? Или это твое стихотворение? — Задумчивым тоном спросил Симеон.
— Нет, я не умею писать стихи, это Афанасий Фет. Я его творчество очень люблю и когда мне грустно или страшно читаю его стихи и становиться легче. — Ответила охотно Алиса, опять вздохнув.