Оказавшись на платформе, полуорк в несколько шагов добрался до центра, где вокруг тлеющих очагов собралось четыре группы игроков. Люцериусу хватило минуты, чтобы отсеять три группы из четырех – слишком крупные, слишком говорливые, слишком… обычные. А вот четвертая группа оказалась вполне подходящей по всем канонам – их четверо, снаряжение и доспехи скрыты потрепанными серыми и темно-синими плащами, головы, наоборот, открыты, все заняты делом, а не праздностью. Все правильно – не про них то дешевое поведение, когда считающие себя невероятно крутыми игроки скрывают лица во мраке капюшонов черных зловещих плащей… Двое жарят над огнем молодого крокодила целиком, третий сверлит кончиком ножа отверстия в крупных чешуйках, а четвертый… четвертая… девушка пятьдесят седьмого уровня, зеленый ник Канаусса Фалькон, занималась заточкой тонких метательных кинжалов из темного металла. Ноги она забросила на походный мешок, подставляя взглядам красные и узкие подошвы мокасин. Будущий король не стал дожидаться, когда на него соизволят обратить внимание, и сразу перешел к делу. Вытянув руку, он громко щелкнул пальцами и произнес:
– Ты взяла мое. Верни.
Изумленное молчание длилось недолго и его было не назвать общим – проткнутый вертелом крокодил шипел разинутой пастью, а в его брюхе надрывно пищали прощающиеся друг с другом псевдоразумные болотные грибы дуба-дубару.
– Комната на вершине того дерева, – добавил полуорк, резонно предположив, что он далеко не первый из жертв этой черноволосой девушки с удивительно неприметным лицом с мелкими чертами.
Единственным ярким пятном всей ее внешности были красные подошвы кожаных мокасин.
– Брат, – встав от костра один из бродяг, игрок сорок девятого уровня, зеленый ник Добромэн Даблкрит, роняя руку на рукоять тонкой рапиры на поясе, широко улыбнулся. – Что за предъявы внезапные? Мы мирные охотники. Крокодила твоего убили, что ли?
Никак не отреагировав, Люц повторил, глядя только на Канауссу:
– Ты взяла мое. Верни. Особенно книгу.
– Ты не слышал Даблкрита, что ли? – удивился второй крокодиловар, показывая столь же широкую фальшивую улыбку вкупе с недобрыми глазами. – Мы не воры. Мы воров вообще ненавидим и презираем. Как и агров. Ты поясни за наезд суетливый, пока мы огорчаться не начали…
– Стоппэ, – не совсем понятно выразилась Канаусса и, скинув ноги с мешка, уселась прямо. – Он не блефует. Он уверен. Как? Меня никто не видел…
– Канни! – глухо произнес третий ее спутник, что был настолько спокоен, что даже не прервал свою работу по сверлению чешуек. – Тише.