Предложение, поступившее от Джентли, стоило закурить. А лучше заполировать бокальчиком Мартини, что Дженнифер и решила сделать. Окликнув официанта, она оставила заказ и стала ждать, а через пару минут поймала себя на том, что изучает посетителей бара с профессиональной точки зрения: возрастная категория, пол, социальный статус. Всё это могло понадобиться, если бы она согласилась поставить шоу, и всё же глубоко внутри Дженнифер чувствовала, что всему есть предел. Когда-то давно она не хотела браться за рекламу вообще. Два её первых фильма прошли довольно неплохо, и Дженнифер предполагала, что через какое-то время найдёт новых спонсоров и поставит ещё один, но что-то изменилось – то ли время, то ли она, и когда Дженнифер выплыла из трёхгодичного заплыва по зарабатыванию Линкольнов на дешевом ситкоме, стало ясно, что снимать кино прямо сейчас она не готова. Правда, вместе с опытом работы в самом дешевом и массовом из видов шоу-бизнеса Дженнифер приобрела неплохой особнячок на окраине Беверли, за который предстояло выплачивать кредит. И когда Пауэр предложил ей первое «дело», Дженнифер решила, что деньги не пахнут, а кредит надо отдать как можно скорей.
Прошло три года, и к опыту работы над ситкомом прибавились около сотни рекламных роликов, а фильм так и не был снят. Зато кредит был выплачен досрочно, а Дженнифер нашла отдушину – театр. Театр был дешевле кинематографа со всех точек зрения – меньше затраты на постановку и меньше гонорар режиссёру. Театр не приносил денег, но, по крайней мере, это была не зубная паста. И сейчас Дженнифер терзало навязчивое ощущение, что травести-шоу – ещё один шаг куда-то совсем не туда.
Дженнифер опустила глаза и покрутила в пальцах визитку, оставленную ей Джентли. На обратной стороне была написана цифра «пятьдесят». Дженнифер догадывалась, что не долларов. Затраты по времени, правда, могли оказаться куда как большими и… Дженнифер неудержимо тянуло хихикать каждый раз, когда она представляла себе будущую постановку в действии.
«С другой стороны, – тут же успокаивала она себя, – нет в жизни вещи, которую нельзя сделать стильно».
Она-то старалась убедить себя, что заказ Томаса – вызов её мастерству, то тихонько хрюкала в бокал с мартини, а решение всё не приходило и не могло, в сущности, прийти так скоро.
В конце концов, Дженнифер решила отвлечься и, подняв глаза на сцену, увидела знакомого уже мексиканца. Тот сидел на высоком стуле, подогнув под себя ноги. На правом бедре джинсы пересекала широкая дыра, и, несмотря на полумрак, царивший в помещении, Дженнифер показалось, что она очень отчётливо видит смуглое мускулистое бедро. Нет, мексиканец не был похож на Джеймса. Слишком мечтательный у него был взгляд. Или это просто отблески тусклых огней в карих глазах придавали ему этот странный налёт романтики?