Где труд кипит и солнце жжёт,
В березняках трава бушует
И соловей зарю поёт…
Коська похвалил и это стихотворение и чуть не заорал от боли: Гриша изо всей силы стиснул его ладонь, даже про Коськину болезнь позабыл на радостях.
— Значит, это ты тогда про Андрея Жукова стишок сложил и подписался «Зорким глазом»? — вспомнил вдруг Коська. — Ловко ты!..
Гриша взглянул на него с удивлением:
— Ты разве ещё не знаешь? Хотя, постой, откуда ж тебе знать! Это не я, а его сын, Шурка, сочинил и принёс мне…
— Шурка-а?!
— Ну да. Теперь про это всё село знает, смеются над Андреем. А Шурка говорит: «Приедет Фёдор, мы отца ещё и не так взгреем за это бревно!» — Гриша покачал головой. — Шурка теперь гордый ходит. Флюгарку они с Валеркой Лукиным устроили всем на удивление!
После ухода библиотекаря Коська долго размышлял над услышанной новостью. Он не то чтобы не поверил Грише, а просто хотел бы ещё раз услышать про Шурку от кого-либо другого, от Валерки, например. С Валеркой, как ни с кем другим, было удобнее и приятнее всего поговорить о всяком важном деле… А ведь Шурка так и не пожаловался тогда учительнице за разбитый нос — вот он, оказывается, какой, Шурка Жучонок!
— Чего же это Валерка ко мне не идёт? — с обидой спросил Коська у вошедшей матери. Та удивилась:
— Как не идёт? Он и теперь у крыльца торчит. Впустить его, что ли?
— Конечно, впусти!
Валерку не нужно было приглашать дважды. Он вбежал в избу и от изумления чуть сумку из рук не выронил:
— Ух, К-коська! — крикнул он. — К-какой ты стал худущий-то!
За три дня до Нового года, закутанный наглухо (и постаралась же мать!) и в отцовой шапке, Коська вышел утром на крыльцо. Там его дожидался Валерка и… Шурка Жуков.
— Гляди-ка! — улыбаясь, кричал Валерка. — Гляди- ка! — и позвал: — Шарик! Шарик!
Переваливаясь, подбежал пушистый белогрудый щенок, как две капли воды похожий на Верного. Коська сейчас же узнал его, хотя щенок и успел заметно подрасти.
— Что же ты сразу не сказал, Валерка? — спросил он с укоризной.
— Я нарочно!.. Отец мне его из Степанова привёз. Он ведь сын твоему Верному.
Коська погладил щенка:
— Я знаю, что сын.
Вышел со двора Верный и чуть было Коську с ног не сбил от радости. Шарик стал задиристо тявкать на своего отца.
— Вырастет, таким же будет, как и Верный! — с гордостью объявил Валерка.
После этого они пошли в школу. Коська был ещё слаб; Валерка помогал ему взбираться на сугробы. Возле самой школы сугроб был особенно велик: телеграфный столб утонул в нём чуть ли не наполовину. Валерка зазевался, и Шурка втянул Коську на гребень. А когда втянул, шмыгнул носом и сказал с необыкновенной для него серьёзностью: