После застолья настаёт черёд подарков. Друзья, конечно, не уславливались, что сюрпризы обязательны, но тем не менее никто не остаётся без приятной мелочёвки. Для своей феи Купидон покупает дорогущий комплект нижнего белья. Тронутая и польщённая, Мэрилин вручает ему солидный галстук-бабочку. Для Лохматого Андерсен изготавливает браслет из деревянных бусин, а для Дали прихватывает новый футляр под очки. В ответ его закадычные друзья вынимают из-за спин два тома «Графа Монте-Кристо».
– Ништяк! – отвисает челюсть Андерсена. – Это же классика французской литературы! Я давно мечтал её прочесть! – сотрясает стены своим криком парень. – Дайте, я вас обниму! Дайте, я вас поцелую! – лыбится он и хватает френдов за шеи. Целует френдов в щёки, оставляя дугообразные отпечатки помады, и те недовольно отскакивают в сторону.
– Эй!
– Эй! – возмущённо жалуются они.
– Ладно-ладно, – примирительно заливается краской Андерсен.
Прекрасная ночь и кошмарные истории
– Айда страшилки рассказывать! – приглашает Лох. – Надеюсь, среди нас нет сонных деток? – подстёгивает он.
– Пф, конечно! – цокает языком Мэрилин.
– Тогда устраиваемся в круг! – зазывает всех Лохматый.
– Погоди, – воркует Купидон, – сначала надо подходящую атмосферу создать.
– Откуда ты знаешь, какая атмосфера нужная? – ворчит длинноволосое чучело с косметикой, но ангел любви не удосуживается ответить.
Вместо этого он собирает остатки банкета, находит уже использованные свечи, расставляет их на полу и гасит свет. Вся квартира погружается в клейкий мрак, но вскоре в нём загорается рыжий язычок карманного пламени, и через считанные секунды пять маленьких танцующих огней оказываются у ног подростков, сидящих по-турецки.
– Мы – вершины пентаграммы, – шепчет Купидон.
– А-а, круто, – также шёпотом отзывается Дали, – и что дальше?
– Не тупи, – злится блондинка, – а начинай рассказывать.
– А что сразу я-то? Не, я первым не буду, – наотрез отказывается парень. В его очках отражаются оранжевые искры.
– Отлично! Кто начнёт? – уже громко спрашивает Монро.
– Тш-ш, – прикладывает палец к матовым губам Лох, – не рушь ауру. Я начну, – вызывается он. – Жил-был один парень…
– Ты, что ли? – перебивает Дали.
– Нет, другой парень, – отмахивается Лох, – так вот, съел он, значит, пирожок и видит: перед ним чёрт стоит. Красный такой чёрт, по позвоночнику и над копытами шерсть чёрная. Глаза дикие, на башке рога, а на груди наколка в виде слономыши. По всему горлу частокол клыков, вместо волос молнии извивающиеся, а сам чёрт говорит: «Полетели, мол, со мной, в Аду крутой шишкой будешь». Парень, значит, согласился, потому что шибко хотел крутой шишкой стать, примостился на горбушке, да ещё удобно так, и понёсся по небесной лаве. Летят они, летят… Мимо уже и Марс проносится. Марс проносится, а за ним, значит, Юпитер следует. «Вот, где Ад находится» – спускает его с плеч чёрт. Вокруг смерчи гудят, ураганы толпами ходят, пыль в нос, уши, глаза забивается. Везде темно, солнца не видать. Голова раскалывается, словно после похмелья. «Нет, чёрт, – говорит парень, – не хочу я здесь крутой шишкой быть». Оглядывается, а чёрта уже и нет нигде. Остался скиталец один и не знает, куда идти. Блуждает по Юпитеру, на помощь народ кликает. Кругом кратеры, столбы гигантские. Он в них врезается, пуще волка воет…