– История твоя – шляпа! – хмыкает Андерсен. – В удаве должен быть слон, а не человек!
– С чего бы это вдруг? – оскорбляется Дали.
– С того, что так у Экзюпери написано!
– Мне плевать, у кого как написано. В моей легенде человек – значит, человек! И точка! – упорствует парень, загримированный под Текну из мультика про Клуб Винкс.
– Но ведь это плагиат! – горячится Андерсен.
– Сам ты плагиат! – набрасывается на него Дали.
– Осторожно! Свечи уроните! – суетится Купидон под хихиканье Мэрилин.
– Только попробуйте испортить друг другу макияж, и я убью вас! – вопит она.
– Ты лучше вместо убийства сама что-нибудь сочини, – мямлит Дали.
– Пожалуйста, – хлопает ресницами Монро, – у меня есть целая гора страшных историй!
2
Edent paupers
Хищное утро хотело проглотить её кухонным дверным проёмом. Она была в махровом халате и мимимишных тапочках в виде зайчат. Волосы небрежно спутались после долгого сладкого сна, а мысли вяло пробирались сквозь лёгкую дрёму. По привычке она открыла холодильник и, всё ещё считая себя спящей, достала коробку с пиццей, которую вчера оставил курьер – молодой парнишка в голубой фирменной кепке. Она перенесла картонную коробку на стол, открыла её и впилась взглядом в дразнящие лакомые кусочки теста с колбасой, грибами и маслинами. Положив на тарелку целых две части, она отправила их в микроволновку. Не больше минуты машина жужжала, разогревая ей завтрак. Сыр расплавился и сочным покрывалом лежал на других ингредиентах. Она уселась на стул, скрестила ноги и откусила вершину калорийного треугольника. Сыр потянулся за её ртом тягучими тонкими полосками. Мягкое тесто смешалось с шампиньонами, обработалось слюной и скатилось по горлу. Она была в махровом халате и мимимишных тапочках в виде зайчат, когда обнаружила себя поедающей запретный плод. Сожаление тяжким непрожёванным куском шмякнулось на дно живота. Она не могла поверить в то, что так позорно сорвалась. Что проиграла. Что набила себя бурыми жировыми клетками. Хищное утро хотело проглотить её кухонным дверным проёмом, и она попалась в его ловушку. Как рыба в сеть. Как мышь в мышеловку. Она была подавлена и разбита. Она отчаянно побежала к унитазу, но рвота никак не появлялась. Она была готова всю руку засунуть в глотку. Она плакала и кричала, но только срывала голос. Её спутанные волосы вставали дыбом от ужаса. Её изящные бёдра превращались в мясистые окорока, а губы обливались жиром. Она не могла себя принять. Она не могла выносить своего грузного вида.
Она была в махровом халате и мимимишных тапочках в виде зайчат, когда её тело нашли размазанным по асфальту. Оно лежало в неестественной позе. Кости были изломаны, а лицо окровавлено. Она была подавлена и разбита. Она уже не была.